Принцесса выходит в свет - Михаил Коссой

не думая о приличиях, пыталась утереться рукавами, чтобы огни перестали расплываться в мокрых ресницах.

Обратно, в прошлую жизнь, было уже не вернуться, и принцесса разрешила себе расстроиться по этому поводу не сопротивляясь. Она еще раз набрала в грудь горьковатой остылой осени. Она пережила эту войну. Сейчас она устала, не может остановить слезы, но как-нибудь переживет и это. Нужно всего лишь дышать.

На мгновение ей показалось, что высоко-высоко над собой в темном небе она видит очертания принцессы Хемнель, которая смотрит на нее полуприкрытыми синими глазами. И еще показалось, что она слышит ее голос:

– А! Разберемся!

Интермедия.

Рваная облачность

К походному костру, вокруг которого сидело несколько человек, подошел мужичок с длинной корявой палкой.

– А, Изза! Проснулась? Ну-ка, вставай! – сказал он девушке, одна лодыжка которой была крест-накрест обвязана тряпкой.

Изза отложила глиняную миску, из которой ела жидкую пшеничную кашу, и, поджимая больную ногу, неловко поднялась.

– Держи! – вручил ей палку мужичок. – Костыль тебе вырезал. Тебе еще дней пять прыгать, в лучшем случае.

– Спасибо, дядя Хормас! – Изза покрутила костыль в руках.

– Вот этой рогатиной подмышку засовывай, а тут вот рукой держи! – показал Хормас на обструганный сучок в середине. – О! Теперь тебя и за водой послать можно!

– Спасибо! – повторила Изза и, опираясь на костыль, села.

– А чего села-то? – удивился Хормас. – Иди давай!

– Куда?

– Туда, к лагерю королевскому, – махнул Хормас в дальний конец поля, сплошь усеянного кострами и шатрами большой армии.

– Зачем мне туда идти? – вяло удивилась Изза.

– Там Ее Высочество! – в свою очередь удивился Хормас.

– И чего?

– Чего, чего? – передразнил Хормас, усаживаясь на чурбан. – Ты же у нас героиня теперь. Вона как вчера скакала на графа! Все видели! Теперь тебе награда положена, вот и попросишь.

Изза не ответила. Она взяла прут, поворошила в костре угли.

– Чего ты молчишь? – не унимался Хормас.

– Не пойду я никуда, – буркнула Изза.

– Это ты напрасно девонька. Когда еще у тебя такая возможность будет, у самого высочества награду получить. А может, она и вовсе тебя в свиту зачислит. Будешь в шелках ходить. Глядишь, и нас не забудешь. А?

Изза только сдвинула брови и прижмурилась, потому что ветерок надул в глаза дыма.

– Я вот тоже не понимаю! – встряла рыжая тетка с другой стороны костра. – Ты и скакала с ней вчера, и в Аггерхеме говорить помогала, на хороший кошель серебра потянет. Это самое меньшее. А тебя попользовали, да и забыли с переломанной ногой. Так надо пойти и потребовать своего.

– Я не за деньги скакала, – буркнула Изза в повисшей тишине.

– А это ты брось! – сказал Хормас. – Всякое дело денег стоит. Сделала полезное – получи!

– Это ты мне рассказывать будешь? – угрюмо спросила Изза.

Хормас осекся, вспомнив, что до того, как стать героиней, Изза была обозной девушкой для удовольствий и прекрасно умела получать плату за свои услуги.

– А если не за деньги, тогда что ж? – рыжая была настырна.

Изза посмотрела на нее сморщившись, будто неудачно плеснулась в животе каша.

– Потому что Ее Высочество попросила.

– Ну так а теперь пущай должок вернет!

– Да нет никакого должка! – раздраженно сказала Изза. – Это еще я ей должна осталась. Как вы не понимаете?

– А чего ты кричишь-то?

– Да ничего! – рявкнула Изза и бросила прут в костер. – Это… Ну это, короче, как если бы я была такая никакая, а стала во! – она развела руки, будто показывала большую рыбу. – В пол этого поля! Или больше! Все перевернулось. Все тут вот местами поменялось! – Изза приложила одну ладонь к груди, а другую к животу.

Все, кто был у костра, помолчали, пытаясь представить себе, о чем говорит Изза.

– Так это все хорошо, – с сомнением сказала рыжая. – Но почему денег-то не взять?

– Отстань от нее, Мамода, – сказала крупная женщина с красным от кострового жара лицом. – Я понимаю, о чем она говорит.

– Так нам объясните! Что вы там такое понимаете?

– Это в двух словах не скажешь, – покачала головой женщина. – Мне вон Ее Высочество тоже на руку кружева навязала и статс-дамой обозвала. И что это такое? Одна брюква знает. Может, она уже и сама-то забыла, чего наобещала. А я не в обиде. Я ей уже за то благодарна, что она меня мной же самой удивила!

– Это как? – спросил Хормас. – У тебя, Дальма, тоже все перевернулось, что ли?

– А и перевернулось! – так сурово сказала Дальма, что Хормас даже ноги подобрал поближе. – Я уже старая кляча. Я уже всякого повидала. На сердце кора в три пальца. А Ее Высочество за эти недели столько всего пережить дала… Но я-то ладно. А Изза на том холме вообще по краю прошла. Считай, к нам из-под земли вернулась. Такое даром не проходит, а вы – «просить, просить»!

– Это как попросить солнце посветить отдельно в твой огород, – задумчиво добавила Изза.

– Ну не знаю. Вроде вы и красиво говорите, – Мамода повела плечом, – а только шелуху сыпете. Я тоже у того костра сидела, где она тебя, Дальма, в орден записывала. Ничего такого.

– В том и дело, что ты сидела, – вздохнула Дальма. – А если бы что-то сделала…

– Харбонас, вон, сделал. И где он теперь? – хмыкнула рыжая. – Все. Нету Харбонаса.

– Дура ты, Мамода! – сказала Изза и поднялась.

Она отошла от костра, доковыляла до обозного фургончика и залезла внутрь. Она улеглась на стопку тюфячков, прикрылась старым истертым пледом. Некоторое время она лежала на спине, бездумно таращась на полотняный верх. То и дело она непроизвольно вздыхала и с каждым разом вздох получался все глубже.

– Слыхали чего? – сказал кто-то у костра. – «Дамские солдатики» снимаются завтра, идут в Аррантон. И мы с ними. Там уже решать будут, кого оставят, кого по домам.

Это относилось и к самой Иззе. Из левого глаза у нее почему-то выкатилась слеза и убежала по виску к уху. Изза вытерла слезу рукавом, повернулась на бок, положив правый локоть под голову, и уставилась в деревянный борт фургона. Впрочем, вряд ли она его видела, несмотря на то, что от него до носа было не больше ширины ладони. От костра доносились отдельные возгласы.

– Просто бросила… Изза чего-то плетет… Забудет…

За время, которое Изза потратила на разглядывание доски перед носом, можно было выучить все изгибы ее прожилок наизусть. Насмотревшись вдоволь, она села, провела по лицу ладонью и, поленом перекладывая завязанную ногу, выбралась из фургона.

Она переставляла костыль вперед, держа его за рукоятку, потом прыгала вслед за ним на здоровой ноге, ловила равновесие и повторяла всю последовательность сначала. Так ей удалось допрыгать до другого фургона, и она остановилась немного передохнуть.

– Изза? – из-за фургона вышел паренек. – Ты куда?

Это был Норик, переписчик. Еще вчера он был учеником архивариуса Громена, но тот погиб в сражении.

– Гуляю, – сказала Изза. – Ты тоже в Аррантон поедешь?

– А куда деваться? Попробую там в переписной дом все это отдать, – он хлопнул по фургону, набитому книгами и свитками. – Может, и сам пристроюсь, пока Хорвен не отстроят.

Изза кивнула и двинулась дальше. Мимо нее рывками перемещались палатки, шатры, телеги, вымпелы и штандарты, какие-то группы пеших и конных солдат, а она все переставляла костыль и прыгала снова и снова. Где-то говорили по-мельхийски, а где-то и вовсе слышался аппалийский или еще какой-то, Изза в языках была не сильна.

От прыжков стало жарко. От Иззы пошел пар, хотя голым пальцам завязанной ноги было холодно, а обутая промокла.

Изза добралась до разъезженной глинистой дороги и двинулась вдоль нее. Двести раз она еще прыгнула или триста, но в конце концов выбралась на окраину этого бесконечного лагеря.

Или ей показалось, что это окраина? Еще совсем недавно тут стояли шатры, трава была еще замята, дымились недопогашенные кострища. Еще дальше опять стояли какие-то палатки, но, кажется, это уже были мельхийцы.

– Куда идешь, девонька? – Изза повернулась и увидела одинокого пожилого солдата в королевской накидке верхом на пегой лошадке.

– А королевский лагерь не здесь?

– Был, – сказал солдат по-доброму. – Да только отбыли его величество. Недавно совсем, но уж ты вряд ли догонишь.

– А Ее Высочество?

– С ними. А как же.

Изза кивнула. Потом вдруг шмыгнула носом, сглотнула и шмыгнула снова. Она все смотрела перед собой на землю, то левее, то правее, словно пыталась найти глазами несуществующую тропинку.

– Давай-ка я тебя, девонька, подвезу, – солдат спрыгнул на землю и подвел лошадь поближе. – Что скажешь?

Изза не стала размыкать поджатых