Ордынская броня Александра Невского - Дмитрий Абрамов

Ярослав Всеволодович, внимательно и благодарно слушавший боярина, мановением руки, но в то же время вежливо, прервал его речь. Поворотив взгляд больших и внимательных синих глаз к новгородцам, спросил, что думают о положении в Киеве. Ясно было, спрашивал о том, помогут ли новгородцы своему князю в походе за овладение древней столицей. Сесть там уже более ста лет мечтал каждый русский князь, имевший силу, волю и ум. От лица переглянувшихся и перебросившихся несколькими словами новгородских мужей, отвечал Яким Влунькович. С его слов было ясно, что за Новгородом Великим, да и за пригородами дело не станет. Тем более с последней победы над литвой Русса и Торжок выставят немало воев под своими стягами. Хотелось бы, правда, чтобы Ярослав Всеволодович заручился и доброй помощью старшего брата Юрия. С этими словами Яким замолчал и выжидающе посмотрел на князя Ярослава.

Князь молча улыбнулся глазами и уголками уст и одобрительно кивнул головой. Помолчав немного, молвил, что сегодня же пошлет к старшему брату. От этих слов у молодого князя Александра потеплело на сердце. Тем временем князь Ярослав вспомнил и заговорил «о братьи свои» и родной Залесской Руси. Почему-то вдруг вспомнился набожный и скромный Святослав. Тот очень был радостен и горд ныне, ведь своими руками вместе с артелью мастеров каменных дел поставил в своем Юрьеве-Польском каменный храм в честь святого Георгия-Змееборца. Собор, говорят, получился столь дивен и красив, что его можно было сравнить лишь с храмом святого Димитрия Солунского, что сложил еще их батюшка Всеволод во Владимирском Детинце. Перед мысленным взором Ярослава появился отец, и он вспомнил, как тот в детстве гладил его дланью по голове. Князь словно кожей и волосами ощутил тепло отцовской руки. От этого на душе стало мирно и спокойно.

Яким Влунькович, услышавший от князя утвердительный ответ, видя его улыбку и воспользовавшись установившимся молчанием, продолжил. Следующие его слова немного насторожили и обеспокоили всех. В Медвежьей Голове вновь водворился и сел на стол князь Владимир-переветник, выкупленный еще недавно орденскими немцами. Яким напомнил, что немцы выкупили почти весь полон, взятый во время прошлогоднего похода на Юрьев и Медвежью Голову. Сейчас князь Владимир с немцами и новгородскими переветниками из Медвежьей Головы готовят большое войско для похода на литву. С этим же обратились они и к псковским мужам, предлагая им дружбу и союз. Судя по всему, псковское вече и псковичи уже ответили Владимиру положительно. От этих слов на сердце у князя Александра похолодело, и он слегка порозовел ланитами, сглотнув горьковатую слюну во рту.

Князь Ярослав нахмурился и внимательно посмотрел на Бориса Творимирича. Тот лишь слегка склонил голову и попросил слова. Ярослав Всеволодович кивнул головой. Боярин серьезно обвел глазами окружение князя и молвил, что война Ордена и Пскова с литвой лишь на руку князю Ярославу Всеволодовичу и Новгороду. Немцы, псковичи и Владимир с переветниками увязнут в этой войне. Да еще неизвестно чем все закончится, ведь литва может быть очень сильна, если поднимется против немцев всем народом. Многие годы литовцы не дают покоя орденским немцам на Двине под Ерсикой[134]. Эта война лишь развяжет руки князю Ярославу в борьбе за Киев. Более тревожные вести пришли из Великой Степи. Великий монгольский хан Угедей собрал на снем[135]весь свой народ, правителей своих улусов и объявил о походе на кыпчаков, булгар и ясов. Не исключено, что опасность угрожает Южной Руси. Но кто знает, куда пойдут монголо-татары, если сначала покорят Булгар. В большой палате терема воцарилось молчание.

Прошла минута-другая. Чтобы разрядить обстановку Борис Творимирич неторопливо продолжил, сообщая о делах в греческой земле. По его словам болгарский царь Асень II разорвал церковную унию с латинством, заключенную его предшественником и боярами. Следом заключил союз против латинян с императором Никеи. Православные патриархи Никеи, Александрии, Антиохии и Иерусалима дали свое согласие на венчание болгарского архиепископа в сане патриарха. Уже весной этого года болгарские и никейские полки начали войну против латинской Романии. Болгары ударили с севера, никейцы подвели свой флот с юга, высадились на европейском берегу и захватили Галлиполийский полуостров. Летом никейский базилевс Иоанн Ватац и болгарский царь Асень II разгромили латинян и освободили большую часть Фракии. Не за горами был и Цареград.

Борис Творимирич окончил, замолчал и поклонился князю. Ярослав Всеволодович удовлетворенно кивнул головой и поблагодарил боярина. Согласно закивали головами новгородские мужи, негромко обсуждая высказанное Борисом Творимиричем. У князя Александра немного отлегло от души, и он тихо и незаметно для других наложил на себя крестное знамение. Резкий порыв студеного ветра ударил в стекла оконцев и напомнил о том, что на дворе начинается зима.

Весенний ветер привольно гулял над подсыхавшей после бурного паводка Великой Степью. Молодая зеленая трава, только недавно пробившаяся из земли, тихо шелестела под ветром, обогретая ласковым весенним солнцем. В воздухе пахло прошлогодней прелой травой, согретой землей, дымом далеких костров и кочевий, чем-то горьковато-сладким и вообще всем тем, что радостно будоражит душу и вселяет надежду на светлую и счастливую жизнь. Степные орлы высоко парили в небе, кружа над бескрайней равниной и, казалось, независимые ни от кого кроме Творца, предавались вольному полету и охоте. Однако опытный глаз степного охотника давно уже заметил, что грозных степных птиц что-то беспокоит, и что со своей неприступной для человека высоты, они видят там далеко на востоке что-то такое, что пока еще непонятно уму человека и не видно человеческому глазу.

Из глубин Великой Степи к южным отрогам Уральского камня и верховьям реки Яик двигалась, катилась, наступала на христианскую Европу невиданная почти тысячу лет сила — лучшая армия мира — десятки тысяч воинов Монгольской державы, призванные дойти «до последнего моря» и положить Европу к ногам Азии. Сотни тысяч конских копыт сминали молодую весеннюю траву. Крики тысяч людей, хлесткие удары плетей, ржание десятков тысяч коней, рев быков и верблюдов, скрип колес тысяч кибиток и возов оглашали проснувшуюся весеннюю степь в начале 6744 года от Сотворения мира (1236 г. от P. X.). Автор «Истории завоевателя мира» Джувейни напишет позднее об этом: «Весной (монгольские войска) выступили из своих местопребываний и поспешили опередить друг друга… От множества войска земля стонала и гудела, а от многочисленности и шума полчищ столбенели дикие звери…».

* * *

Шум и суматоха царили в Оденпе в один из тех весенних дней мая 1236 года. Конные и пешие воины собирались на площади города, под стенами каменного замка, венчавшего высокий холм. Звонили колокола и весенний ветер, разгоняя облака, пел и вторил их звону. Многие жены, сестры и матери шли под руку или рядом с вооруженными и одетыми в доспехи мужчинами, ведя в поводу их коней и провожая в поход на языческую литву. Неле прощалась с женихом во дворе. Они уже несколько минут стояли молча, а Иоганн, обняв невесту за плечи, смотрел в ее большие голубые глаза, полные слез. Они так еще и не обвенчались. Неле словно ждала чего-то, ждала какого-то знака свыше и все оттягивала их венчание и свадьбу, хотя они уже давно были близки. Теперь же, прощаясь с Иоганном, она обещала ему, что будет страстно молиться за него, как и два года назад. А когда он возвратится с войны, то поведет ее к алтарю, где они оденут обручальные кольца на безымянные персты друг другу и поклянутся в вечной взаимной верности и любви.