Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы - Чарльз Маккей

Наконец они достигли Антиохийского эмирата, где вода и корм для скота, падеж которого принял к тому времени угрожающие размеры, имелись в изобилии. Обрадованные крестоносцы разбили лагерь и, ничему не наученные горьким опытом голода, вновь принялись пировать.

18 октября они обложили Антиохию[377] – хорошо укрепленный город, осада которого и события, которым она послужила причиной, относятся к наиболее выдающимся эпизодам Первого крестового похода. Этот город, который стоял на возвышенности и омывался рекой Оронт[378], был очень удачно расположен с точки зрения обороны, а имевшийся у турецкого гарнизона запас провизии позволял выдержать длительную осаду. Христиане также не испытывали недостатка в съестных припасах, но, к несчастью для себя, обходились с ним крайне неразумно. Их войско насчитывало триста тысяч бойцов, и от Раймунда Ажильского[379] мы узнаем, что у них было так много продовольствия, что они, как завзятые гурманы, выбрасывали бóльшую часть туши каждого забитого животного и питались исключительно деликатесными частями. Их расточительность была настолько сумасбродной, что менее чем через десять дней голод вновь взглянул им в лицо. После безрезультатной попытки овладеть городом путем coup de main[380], они, страдая от голода сами, осадили его, дабы взять измором врага. Но вместе с нуждой пришло охлаждение энтузиазма. Предводители начали уставать от похода. Балдуин ранее отделился от остальной армии и, проследовав к Эдессе[381], стал ее правителем путем интриг. Другие вожди уже не чувствовали прежнего воодушевления. Стефан (Этьен), граф Блуа и Шартра, и Гуго Вермандуа, неспособные терпеть лишения, вызванные их собственной глупостью и расточительностью, начали проявлять нерешительность. Даже Петр Пустынник затосковал по дому. Когда среди христиан, доведенных голодом до последней черты, начались случаи каннибализма, Боэмунд и Роберт Фландрский отправились со своими отрядами в экспедицию на поиски провианта. Ее результаты были весьма скромными; но даже то, что удалось добыть, расходовалось неэкономно, и всего через два дня положение стало таким же плачевным, как и прежде. Под предлогом отыскания продовольствия дезертировал со своим отрядом Фатиций, командир греков и представитель Алексея, его примеру последовали некоторые подразделения крестоносцев.

Над оставшимися довлела жестокая нужда, и они старались облегчить свой удел неустанными поисками примет и предзнаменований. Всевозможные природные явления наряду с необыкновенными видениями исступленных фанатиков то воодушевляли, то угнетали осаждающих в зависимости от того, что, согласно их трактовке, они предвещали – победу крестоносцев или их поражение. Однажды пронесся неистовый ураган, поваливший огромные деревья и шатры христианских военачальников. В другой раз лагерь пострадал от землетрясения, которое было расценено как предвестие великой опасности, нависшей над «делом креста». Но появившаяся вскоре после него комета вновь наполнила христиан оптимизмом: живое воображение заставило их поверить в то, что она имеет форму горящего креста, который приведет их к победе. Голод был не самой худшей из выпавших на их долю напастей. Нездоровая пища и загрязненный воздух с окрестных болот вызывали заразные заболевания, которые сводили крестоносцев в могилу быстрее, чем вражеские стрелы. В день умирало по тысяче человек, и захоронение трупов стало в конце концов задачей крайней сложности. И без того незавидное положение крестоносцев усугублялось тем, что каждый относился к своему соседу с растущим подозрением, так как лагерь кишел турецкими лазутчиками, которые ежедневно сообщали осажденным о передвижениях и потерях противника. Со свирепостью, порожденной отчаянием, Боэмунд приказал поджарить заживо двух выявленных им шпионов на глазах у всей армии и в пределах видимости защитников Антиохии. Однако даже этот страшный урок, преподанный шпионам, не привел к уменьшению их числа, и турки по-прежнему были осведомлены обо всем, что происходило в лагере христиан, не хуже их самих.

Когда крестоносцы были доведены до крайней степени отчаяния, они получили благую весть о прибытии из Европы подкрепления с обильным запасом продовольствия. Долгожданный вспомогательный отряд высадился в антиохийской гавани св. Симеона, примерно в шести милях от города. Туда отправилась шумная толпа голодных крестоносцев, сопровождаемая Боэмундом, графом Тулузским и усиленными подразделениями их слуг и вассалов, которые должны были охранять провиант при его доставке в лагерь. Предупрежденный о высадке гарнизон Антиохии пришел в состояние повышенной боевой готовности, и из города вышел корпус турецких лучников, получивший приказ устроить засаду в горах и преградить путь возвращающимся крестоносцам. Турки неожиданно напали на нагруженного провизией Боэмунда в горном ущелье. Большое число его спутников было убито, а он сам, едва избежав гибели, прискакал в лагерь и сообщил о разгроме эскорта. До Готфрида Бульонского, герцога Нормандского и других военачальников уже дошел слух об этой битве, и в ту минуту они готовились прийти на помощь попавшим в засаду. Армия, вдохновленная как боевым духом, так и голодом, тотчас же отправилась в путь и двигалась со всей возможной быстротой, чтобы перехватить победивших турок, пока те со своей добычей не добрались до Антиохии. Это им удалось, и началась яростная битва, которая продолжалась с полудня до захода солнца. Христиане завладели преимуществом и удерживали его; каждый из них сражался так, словно исход боя зависел только от него. Сотни турок погибли в водах Оронта, и более двух тысяч полегло на поле брани. Все продовольствие было отвоевано и под охраной доставлено в лагерь, куда крестоносцы возвращались, распевая «Аллилуйя!» или выкрикивая: «Deus adjuva! Deus adjuva!».

Продовольствия хватило на несколько дней, а при должной экономии его хватило бы на гораздо более длительный период, но вожди не пользовались авторитетом и были не в состоянии осуществлять какой бы то ни было контроль за его распределением. Вот-вот должен был снова наступить голод, и Стефан, граф Блуаский, будучи не в восторге от такой перспективы, покинул лагерь с четырьмя тысячами своих вассалов и обосновался в Александретте[382]. Моральное воздействие этого дезертирства на оставшихся было чрезвычайно пагубным, и Боэмунд, самый нетерпеливый и честолюбивый предводитель, понимал, что если этому быстро не положить конец, то это приведет к полному провалу похода. Нужно было предпринимать решительные действия: армия роптала по поводу затянувшейся осады, а султан[383] собирал войско, чтобы покончить с крестоносцами. Антиохия могла держаться еще месяцы, а измена в лагере христиан при сохранении ими прежней тактики вообще ставила под сомнение овладение городом.