Русская армия на чужбине. Галлиполийская эпопея. Том 12 - Сергей Владимирович Волков

– сенегальцу, что Франция наша союзница, что «мы за вас кровь проливали», что русские суда стоят куда дороже, нежели «они» их оценивают, и что нехорошо так с союзниками поступать.

Долго еще не могли успокоиться казаки. Участники Великой войны, они знали о тех громадных и ей ненужных жертвах, которые принесла Русская Армия во имя общесоюзнических, в частности французских, интересов. Были среди казаков участники известного Самсоновского похода, и все знали о нем от братьев, станичников, хуторцев; много родных и близких им сложило головы в этом походе, много их самих было переранено и перекалечено. «А кровь они нашу во что ценят, – говорили казаки. – Сколько мы там жизней положили. Кабы не пошли тогда с Самсоновым, ни Парижу бы ихнему, да и Франции не дышать. Только нами и спаслись… а теперь еще о чести говорят…»

Русское командование, со своей стороны, как бы в ответ на декларацию, также подвело счеты с французами. В экстренном выпуске «Вестника Донского лагеря» было приведено сообщение «Российского Земско-городского комитета помощи российским гражданам за границей» о том, что «по прибытии беженцев из Крыма в Константинополь французскими властями было взято на учет, а в дальнейшем погружено в склады, находящиеся под их контролем, разнообразное имущество, вывезенное с Юга России, как то: зерно разное, сахар, табак, обмундирование, белье, подошвенная кожа, мануфактура, сукно, шерсть, мешки, овчины, обувь, лом железный, цветные металлы, бензин, керосин, вино и мыло – всего на сумму 873 564 фунта стерлингов. Разного военного имущества, свинца, канифоли, шурупов, алюминия, латуни и прочего, всего на сумму 762 238 фунтов стерлингов; грузовиков, телефонных аппаратов, машинного масла, авиационного имущества, автомобилей, электромоторов на сумму 22 727 фунтов стерлингов – а всего на сумму 1 658 529 фунтов стерлингов. К началу февраля французами было выдано из Константинополя различного русского имущества на сумму 79 539 фунтов стерлингов. Снято с русских трех судов угля общей стоимостью 15 355 фунтов стерлингов. По общему подсчету имущество Русской Армии, вывезенное уже из Константинополя французами, оценивается 1 373 615 фунтов стерлингов, если же считать все имущество Русской Армии, уже вывезенное французами и находящееся на складах под контролем французских властей, вместе со стоимостью русских судов, эксплуатируемых ныне французами, равняется 2 952 585 фунтов стерлингов, что при переводе на франки равняется сумме около 280 миллионов франков». Разница с 30 миллионами, конечно, громадная.

Читая расклеенные по лагерю номера «Вестника», казаки буквально впивались глазами в цифры, перечитывали их, а многие и переписывали. Настроение поднялось – «значит, правду нам говорят, что армия будет содержаться на средства Главнокомандующего, значит, не нужно ехать ни в Бразилию, ни в Совдепию, не надо ломать себе голову на «собственном иждивении»… Все просто и ясно: оставаться в армии и готовиться к дальнейшей борьбе с большевиками. И в то время как поднималось и крепло настроение казаков и вера в командование, росла ненависть к французам.

А в то же самое время к генералу Абрамову вновь поступила целая груда объявлений и листовок – теперь уже о записи в Бразилию. В препроводительном сношении генерал Бруссо просил «принять все меры для избежания уничтожения и порчи объявлений» и оговаривался, что на этот раз он может предложить казакам только Бразилию и отчасти Перу, которая также согласна принять 1000 беженцев-землеробов. О Совдепии же, говорил он, в настоящее время не может сообщить никаких сведений, «ввиду того что Советы не изъявили желания принять новых русских беженцев, хотя есть указания, что намерения эти могут еще измениться».

В объявлениях этих говорилось, что бразильское правительство в штате Сан-Паоло готово дать убежище и работу 20 000 беженцев-земледельцев и что организуется уже для отправки туда первая партия в 10 000 человек. Там же говорилось о Перу, согласной принять 1000 земледельцев, о Мадагаскаре, куда требовались хорошие строительные рабочие-специалисты, и Франции, также согласной принять некоторое количество сельских рабочих. Об отправках и порядке записи в эти страны ничего не говорилось, а главное внимание было обращено на Бразилию. О Перу и Бразилии сообщалось, что «эти два государства – цивилизованные страны, законы которых защищают и уважают жизнь и достоинство каждого человека, живущего на их территории. Если бы эта гарантия не существовала, французское правительство не согласилось бы на отправку (а Совдепия?..) в Бразилию и Перу русских беженцев. Слухи, которые распространены о судьбе русских беженцев, что будто бы они превращаются в белых рабов – ложны и тенденциозны. Беженцы, которые едут в Бразилию и Перу, сохраняют русское подданство, и необязателен для них никакой срок жительства. Климат здоровый и особенно годный для всякого рода работ; земледельческие эксплуатации – огромны и очень процветают, и беженцы, по их прибытии, могут найти себе работу, которая позволит им существовать» и т. д.

Очевидно, объявления эти были составлены заранее, так как в них, хотя и вопреки оговорке генерала Бруссо, все же говорилось о Совдепии. Можно подумать, что это было конечным желанием и задачей французов, их idee fixe; о чем бы они ни говорили, в конце концов сводили на Совдепию… «А все-таки в Совдепию ехать нужно…» и можно…

«Самые фантастические и тенденциозные слухи распространяются относительно отправки в Россию. Правда заключается в следующем: беженцы добровольно заявили желание вернуться в Россию, французские власти вмешивались, чтобы отвергнуть всякое препятствие после добровольного желания, чтобы пароходы снабжены были необходимым продовольствием, так, например, пароход, который отправлен был в Новороссийск, имел для всех пассажиров продовольствие на 15 дней, тогда как нормальное расстояние только 3 дня. Пароходы, отправленные в Одессу, имели продовольствие на 10 дней, вместо двухдневного нормального рейса. Что же касается судьбы беженцев, отправленных в Россию, то радио, посланное 5 апреля из Москвы, сообщает, что не запрещено вернуться в Россию казакам, крестьянам и служащим, которые отказались бороться против советских властей, и никто из них не будет преследован. При организации новой отправки в Одессу будут приняты необходимые меры, чтобы все беженцы, желающие вернуться на свою родину, могли свободно выразить свое желание и не были притесняемы во время отхода».

Рядом с этими объявлениями, напечатанными на цветной бумаге и громадными буквами, издали бросающимися в глаза, было расклеено скромное и коротенькое объявление русского командования, где в сжатых выражениях сообщалось, что Главнокомандующим принимаются меры к снятию казаков с французского пайка и перевозу в славянские страны. И это-то скромное объявление и привлекало наибольшее внимание казаков. «Ныне новые тучи нависли над нами… – говорил в объявленном по частям приказе (№ 138) Главнокомандующий, – с неизменной непоколебимой верой, как год тому назад, я обещаю вам с честью выйти из новых