По ком звонит колокол - Эрнест Хемингуэй

— Но в Мадриде мы можем пойти с тобой к парикмахеру, и тебеподстригут их на висках и на затылке, как у меня, для города это будет лучшевыглядеть, пока они не отросли.

— Я буду похожа на тебя, — сказала она и прижала его к себе.— И мне никогда не захочется изменить прическу.

— Нет. Они будут все время расти, и это нужно тольковначале, пока они еще короткие. Сколько потребуется времени, чтобы они сталидлинные?

— Совсем длинные?

— Нет. Вот так, до плеч. Мне хочется, чтоб они у тебя былидо плеч.

— Как у Греты Гарбо?

— Да, — сказал он хрипло.

Теперь вымысел стремительно возвращался, и он спешилпоскорее поддаться ему всем существом. И вот он опять оказался в его власти ипродолжал:

— Они будут висеть у тебя до плеч свободно, а на концахнемного виться, как вьется морская волна, и они будут цвета спелой пшеницы, алицо у тебя цвета темного золота, а глаза — того единственного цвета, которыйподходит к твоим волосам и к твоей коже, золотые с темными искорками, и я будуотгибать тебе голову назад, и смотреть в твои глаза, и крепко обнимать тебя.

— Где?

— Где угодно. Везде, где мы будем. Сколько времени нужно,чтобы твои волосы отросли?

— Не знаю, я раньше никогда не стриглась. Но я думаю, что заполгода они отрастут ниже ушей, а через год будут как раз такие, как тебехочется. Но только раньше будет знаешь что?

— Нет. Скажи.

— Мы будем лежать на большой, чистой кровати в твоемзнаменитом номере, в нашем знаменитом отеле, и мы будем сидеть вместе назнаменитой кровати и смотреть в зеркало гардероба, и там, в зеркале, будешь тыи я, и я обернусь к тебе вот так, и обниму тебя вот так, и потом поцелую тебявот так.

Потом они лежали неподвижно рядом, прижавшись друг к другу втемноте, оцепенев, замирая от боли, тесно прижавшись друг к другу, и, обнимаяее, Роберт Джордан обнимал все то, чему, он знал, никогда не сбыться, но оннарочно продолжал говорить и сказал:

— Зайчонок, мы не всегда будем жить в этом отеле.

— Почему?

— Мы можем снять себе квартиру в Мадриде, на той улице,которая идет вдоль парка Буэн-Ретиро. Там одна американка до начала движениясдавала меблированные квартиры, и я думаю, что мне удастся снять такую квартируне дороже, чем она стоила до начала движения. Там есть квартиры, которыевыходят окнами в парк, и он весь виден из окон: железная ограда, клумбы,дорожки, усыпанные гравием, и зелень газонов, изрезанных дорожками, и тенистыедеревья, и множество фонтанов, больших и маленьких, и каштаны, они сейчас какраз цветут. Вот приедем в Мадрид — будем гулять по парку и кататься в лодке напруду, если там уже опять есть вода.

— А почему там не было воды?

— Ее спустили в ноябре, потому что она служила ориентиромдля авиации во время воздушных налетов на Мадрид. Но я думаю, что теперь тамуже опять есть вода. Наверно, я не знаю. Но даже если воды нет, мы будем гулятьпо всему парку, в нем есть одно место, совсем как лес, там растут деревья совсех концов света, и на каждом висит табличка, где сказано, как это деревоназывается и откуда оно родом.

— Я бы еще хотела сходить в кино, — сказала Мария. — Нодеревья — это тоже интересно. И я постараюсь выучить все названия, если толькосмогу запомнить.

— Там не так, как в музее, — сказал Роберт Джордан. —Деревья растут на воле, и в парке есть холмы, и одно место в нем настоящиеджунгли. А за парком книжный базар, там вдоль тротуара стоят сотни киосков, гдеторгуют подержанными книгами, и теперь там очень много книг, потому что ихрастаскивают из домов, разрушенных бомбами, и домов фашистов и приносят накнижный базар. Я бы мог часами бродить по книжному базару, как в прежние дни,до начала движения, если б у меня только было на это время в Мадриде.

— А пока ты будешь ходить по книжному базару, я займусьхозяйством, — сказала Мария. — Хватит у нас денег на прислугу?

— Конечно. Можно взять Петру, горничную из отеля, если онатебе понравится. Она чистоплотная и хорошо стряпает. Я там обедал ужурналистов, которым она готовила. У них в номерах есть электрические плитки.

— Можно взять ее, если ты хочешь, — сказала Мария. — Или якого-нибудь сама подыщу. Но тебе, наверно, придется очень часто уезжать? Меняведь не пустят с тобой на такую работу.

— Может быть, я получу работу в Мадриде. Я уже давно на этойработе, а бойцом я стал с самого начала движения. Очень может быть, что теперьменя переведут в Мадрид. Я никогда не просил об этом. Я всегда был или нафронте, или на такой работе, как эта.

Знаешь, до того как я встретил тебя, я вообще никогда ни очем не просил. Никогда ничего не добивался. Никогда не думал о чем-нибудь,кроме движения и кроме того, что нужно выиграть войну. Честное слово, я былочень скромен в своих требованиях. Я много работал, а теперь вот я люблю тебя,и, — он говорил, ясно представляя себе то, чему не бывать, — я люблю тебя так,как я люблю все, за что мы боремся. Я люблю тебя так, как я люблю свободу, ичеловеческое достоинство, и право каждого работать и не голодать. Я люблю тебя,как я люблю Мадрид, который мы защищали, и как я люблю всех моих товарищей,которые погибли в этой войне. А их много погибло. Много. Ты даже не знаешь, какмного. Но я люблю тебя так, как я люблю то, что я больше всего люблю на свете,и даже сильнее. Я тебя очень сильно люблю, зайчонок. Сильнее, чем можнорассказать. Но я говорю для того, чтобы ты хоть немного знала. У меня никогдане было жены, а теперь ты моя жена, и я счастлив.

— Я буду стараться изо всех сил, чтоб быть тебе хорошейженой, — сказала Мария. — Правда, я ничего не умею, но я постараюсь, чтобы тыэтого не чувствовал. Если мы будем жить в Мадриде — хорошо. Если нам придетсяжить в другом каком-нибудь месте — хорошо. Если нам нигде не придется жить, номне можно будет уйти с тобой — еще лучше. Если мы поедем к тебе на родину, янаучусь говорить по-английски, как все Ingles, которые там живут. Я будуприсматриваться ко всем их повадкам и буду делать все так, как делают они.

— Это будет очень смешно.

— Наверно. И я буду делать ошибки, но ты меня будешьпоправлять, и я никогда не сделаю одну и ту же ошибку два раза. Ну, два раза —может быть, но не больше. А потом, если тебе когда-нибудь там, на твоей родине,захочется поесть наших кушаний, я могу тебе их приготовить. Я поступлю в такуюшколу, где учат всему, что должна знать хорошая жена, если такие школы есть, ия буду там учиться.

— Такие школы есть, но тебе это совсем ни к чему.