Пелагия и красный петух - Борис Акунин

Надеюсь, что Вам не придется читать этописьмо. Или, наоборот, надеюсь, что прочтете? Сама не знаю. Но, если Вы егопрочтете, это будет означать, что всё правда, а этого быть никак не может.

Плохо начала. Только Вас запутала. Простите.

А еще простите за обман, за то, чтовоспользовалась Вашей доверчивостью. Вы отправили меня в дальнее богомолье,желая укрыть от опасности, я же утаила, почему из всех мест выбрала именноСвятую Землю. Не за покоем и миром отправилась я в Палестину, а чтобы довестидо конца начатое дело. Правду Вы сказали тогда: нет во мне монашеского таланта– смиренно Бога за людей молить. Из всех Христовых невест я самая непутевая. Нопро невесту я в конце напишу, пока еще не время.

Как Вы помните, меня трижды пытались убить:раз в Строгановке, да два раза в Заволжске. И когда стала я об этом думать,сделалось мне ясно, что сама по себе никаким могущественным злодеям я до такойстепени ненавистна быть не могу. Не с чего. Стало быть, не во мне дело. А в чемтогда? Или в ком?

С чего все началось? С убийства некоегомнимого пророка, да и впоследствии события так или иначе были связаны спресловутым Мануйлой. Что он за человек, мне было непонятно, однако я видела,что одни люди хотят его убить, а другие защитить, причем первые явно сильнее исвоего рано или поздно добьются. Что же до меня, то я в этой истории вроденесчастной Дурки – попалась у них на пути и чем-то им помешала. Вот они ивознамерились убрать меня, как убирают камень с дороги, чтоб более об него неспотыкаться. Никакого иного интереса для врагов Мануйлы я представлять не могу.

Как Вы знаете, мне не раз доводилосьрасследовать убийства, но разве не стократно важнее не датьубийствусвершиться?И если ты думаешь, что это тебе под силу, разве не смертный грехбездействовать? Если я и солгала Вам умолчанием, то лишь из боязни, что, узнаввсю правду, Вы нипочем меня не отпустили бы.

И была еще одна причина, помимо спасенияЭммануила (теперь мне больше нравится звать его так). Нас с ним связываетизвестное Вам удивительное происшествие, случившееся в пещере. Происшествие,которому я не могла найти объяснений, а между тем оно всё не давало мне покоя.Эммануил был в той же самой пещере, по словам деревенских, он вообще оттудавзялся.Так, может быть, он разъяснит мне эту тайну?

Ясно было две вещи.

Во-первых, что искать этого пророка илилжепророка (не мне о том судить) нужно в Святой Земле. Он то ли уже там, то ливот-вот туда прибудет – об этом говорили «найденыши», да и Шелухин,псевдо-Эммануил, направлялся в Палестину неспроста.

И, во-вторых, что искать Эммануиловыхненавистников нужно среди тех, кто плыл вместе с нами на пароходе «Севрюга».(Сразу скажу, что второй вывод оказался не вполне верным, но выяснила я это,лишь пропутешествовав по Иудее, Самарии, Галилее и Идумее.)

Перечень подозреваемых у меня составился так.

Чье задание мог выполнять бывший жандармРацевич, рассуждала я.

«Варшавские воры», о которых говорил МатвейБенционович, исключаются. Грабители, даже самые изощренные, не стали быистреблять меня столь затейливо и настырно. А уж чтоб им до такой степени мешалкакой-то проповедник, тем более невообразимо.

Но вот полоумным человеконенавистникам,которые именуют себя «Христовыми опричниками», вероучитель, уводящий русскихлюдей от православия в «жидовствование», может казаться лютым и опасным врагом.

То же касается и противного лагеря –фанатичных сторонников обособленного иудаизма, которые смотрят на Эммануила какна злого шута, глумящегося над их верой.

Еще на пароходе была компания сионистов,весьма решительных молодых людей, которые подозревали Эммануила в связи сОхранным отделением. Хорошо известно, что среди сторонников идеи еврейскогогосударства попадаются люди одержимые, готовые идти на крайности радискорейшего достижения своей цели.

Впоследствии, когда я уже находилась здесь, вПалестине, у меня возникла еще одна версия, но в нее я посвящать Вас не буду,чтобы не приводить в смущение, тем более что она, как и предыдущие, оказаласьнесостоятельной.

Руководствуясь перечнем подозреваемых, ясоставила план действий и по сошествии с корабля немедленно приступила косуществлению. Меня подгонял страх, что могущественные враги Эммануила отыщутего раньше и я опоздаю.

Первым делом я направилась в Иерусалим...»

Владыка стал читать, как Пелагия одну задругой проверяла и отметала свои версии, одновременно сокращая временнуюдистанцию, отделявшую ее от неугомонного пророка, которому никак не сиделось наместе.

С Митрофанием происходило что-то странное. Онс самого начала находился в сильнейшем волнении, которое с каждой страницей всёусугублялось. Руки дрожали сильней и сильней, так что в конце концов пришлосьположить листки на стол и придавить очешником. По лицу преосвященного стекалпот, но он этого не замечал. Лишь рассеянно снял шляпу, положил рядом. Потомненароком спихнул ее локтем на пол и тоже не заметил.

Наконец, нервное возбуждение достиглопредельной точки и обратилось в свою противоположность. У владыки закружиласьголова, неудержимо заклонило в сон.

Один раз, много лет тому назад, будущийепископ, а в ту пору командир эскадрона, видел, как в сражении под Балаклавойпрямо на наблюдательном пункте уснул генерал, командовавший войсками. Сиделперед складным столиком сосредоточенный и напряженный, смотрел в подзорнуютрубу, отдавал приказания и вдруг, в самый решительный момент боя, сомлел –опустил голову на скрещенные руки и уснул. К нему кинулись перепуганныеадъютанты, а начальник штаба, старый и опытный воин, сказал: «Не трогайте. Этосейчас пройдет». И в самом деле, пять минут спустя генерал пробудился бодрым и,как ни в чем не бывало, продолжил руководство сражением.

То же случилось сейчас с Митрофанием. Строчкирасплелись в длинную узловатую нить, и эта нить утянула архиерея в темноту.Мгновение назад еще читал, а тут вдруг поник головой, приложился правой щекой клежащему на столе локтю и сразу погрузился в глубокий сон.

Преосвященному один за другим приснилось двасна.

Первый был сладостный.

Мятрофаний узрел перед собой Господа Бога ввиде некоего сияющего облака, и облако сказало ему звенящим голосом: «На чтоМне, архиерей, твои постные моления? На что Мне монашество и монахи? Глупостьодна и досада. Любите друг друга, человеки, муж жену, а жена мужа, вот и будетМне наилучшая от вас молитва».