Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X-XI веках - Петр Стефанович

Не находя простого объяснения этому выражению Константина, учёные ещё в XIX в. склонялись к мнению, что император вкладывал в него не прямой смысл, а метафорический. Наиболее популярной стала мысль, что под «всеми росами» имелись в виду здесь не буквально все представители этого народа, а только определённый его класс – тот, который прежде всего и кормился в полюдье, то есть военная элита или «дружина». Причём это выражение сопоставлялось с оборотами, которые можно встретить в ПВЛ и в других летописных сводах и текстах. «Чисто русское выражение Константина цета, – писал, например, С. А. Гедеонов, – перевод нашего «вся русь», «вся земля Русская» и означает всю русскую княжью, весь двор русских князей как представителей Русской земли»[829]. Позднее эта мысль и сопоставление текста Константина с летописью стали использоваться как аргумент в дискуссии о происхождении самого слова русь, и некоторые современные учёные с помощью этого аргумента пытаются доказать, что слово изначально имело «социальный смысл» и обозначало скандинавскую «дружину», пришедшую в Восточную Европу[830].

На мой взгляд, слабость такого рода аргументов очевидна. И без специальных разъяснений понятно, что никакой связи между сочинением византийского императора середины Х в. и древнерусскими летописями конца XI, XII и последующих веков быть не может. И дело не спасает даже как будто бы более серьёзное и научно обоснованное (чем смелые, но наивные сопоставления учёных XIX в.) предположение Д. Оболенского, что «» Константина – это «буквальный перевод славянской идиомы вся русь»[831]. Оболенский, обращая внимание на передачу Константином слова полюдье, исходил из того, что информатором императора был человек, владевший «славянским» (древнерусским) языком, – от него-то якобы Константин и перенял эту «идиому».

Однако для предположений о каких-то идиомах мы явно не располагаем достаточным материалом. Словосочетание «вся русь» используется собственно в тексте ПВЛ только однажды– в рассказе о призвании варягов, фраза которого с данным словосочетанием, как уже отмечалось в главе II, принадлежит перу самого составителя ПВЛ, который исправлял НС (см. с. 193). Позднейшие летописцы употребляли другое выражение: «вся земля Руская».

Кроме этого места в ПВЛ, словосочетание «вся русь» появляется ещё только в договорах руси и греков, которые, как уже говорилось, попали в летопись на этапе составления ПВЛ. Не нужно исключать того, что составитель ПВЛ в своём рассказе о призвании варягов просто позаимствовал это словосочетание из договора. Появление же «всей руси» в договорах руси с греками X в. вполне понятно по самим цели и смыслу составления этих документов, то есть объясняется дипломатической практикой и «жанром» документа. Мирное соглашение, чтобы быть максимально гарантированным от нарушения, заключалось и с той, и с другой стороны как бы (формально) от лица всего народа или государства, всех «подданных» соответствующих правителей[832].

Напомню формулировки договоров. В преамбуле договора Олега с греками говорится, что он заключён не только от его имени, но и «от всѣхъ, иже суть подъ рукою его сущих руси»[833]. Согласно договору Игоря, послы для заключения мира прибыли «от Игоря, великого князя рускаго, и от всякоя княжья и от всѣхъ людии Руския земля»[834]. Наконец, в договоре Святослава сказано о клятве Святослава: «яко же кляхъся ко царемъ гречьскимъ и со мною боляре и русь вся…»[835]. Всё это – естественные формулы правовых документов внешнеполитического характера. К тому же не надо забывать, что оригинал этих документов составлялся греками на греческом языке; «славянских идиом» здесь быть не могло. Если уж и допускать какое-то внешнее влияние на текст Константина в этом месте, то следовало бы думать как раз о договорах, один из которых – договор 944 г. – ему был, наверняка, хорошо известен, поскольку он должен был постоянно обращаться к этому документу в дипломатических сношениях с русью.

Если даже допустить мысль о «славянской идиоме» и вдуматься в текст этой главы «De administrando imperio», нельзя не задаться вопросом, почему Константин вообще должен был передавать в своём сочинении эту идиому, услышанную от собеседника. Ведь для того, чтобы выразить простую мысль о движении куда-либо всех росов, вполне хватало средств греческого языка (в отличие от обозначения специфического явления полюдья, совершенно не известного и чуждого грекам). И, наконец, надо отметить, что Константин пишет не о «всей руси», а именно о «всех росах» (во множественном числе).

Таким образом, мысль о «чисто русском выражении», якобы ненароком проскочившем у греческого венценосного писателя середины X в., следует в любом случае отбросить. Другое дело, что теоретически нельзя исключать отражения в тексте «De administrando imperio» некоего особого «социального» значения слова русь. Однако проблема в том, что главным аргументом в пользу идеи о «социальном» значении этого слова, в литературе до сих пор являлось указание как раз на одно это место у Константина (во всех других случаях употребления Константином слова, оно у него выступает только как этноним[836]). Все остальные соображения либо весьма спорны, либо носят крайне расплывчатый и гипотетический характер[837], и они теряют всякую силу, если усомниться в соответствующей интерпретации выражения Константина. Многие учёные, высказывая такие сомнения, и не признавали никакого «социального» значения за словом русь и видели в нём только этническое и территориально-политическое определение[838].