Инструментарий человечества - Кордвейнер Смит

– Ты Элейн! – воскликнуло окно. – Ты Элейн! Миры ждут тебя. Ты из Ан-фанга, где берут начало все вещи, с Мирной площади в Ан-фанге, на самой Старой Земле!

– Да, – ответила Элейн.

Голос вибрировал от возбуждения.

– Он ждет тебя. Он ждет тебя очень, очень давно. И маленькая девочка, которую ты встретила. Это была сама С’джоан. История началась. «Великая мировая эпоха началась заново». И когда она завершится, я смогу умереть. Прости, моя дорогая. Я не хотела сбивать тебя с толку. Я госпожа Панк Ашаш. А ты Элейн. Твой номер изначально оканчивался на семьсот восемьдесят три, и ты не должна была даже оказаться на этой планете. Все важные персоны здесь оканчиваются на цифры пять и шесть. Ты терапевт-любитель, и ты в неправильном месте, но твой любовник уже спешит к тебе, а ты никогда еще не влюблялась, и все это так волнительно.

Элейн быстро огляделась. Старый нижний город набирал красноту и терял золото вместе с закатом. Ступени за спиной Элейн казались ужасно высокими, дверь наверху – крошечной. Быть может, замок защелкнулся, когда Элейн ее закрыла. Быть может, ей никогда не удастся покинуть старый нижний город.

Должно быть, окно каким-то образом наблюдало за ней, потому что голос госпожи Панк Ашаш стал нежным.

– Присядь, моя дорогая, – произнес он. – Когда я была собой, я вела себя намного вежливей. Но я уже давным-давно не я. Я машина – и все же ощущаю себя собой. Присядь и прости меня.

Элейн вновь огляделась. Позади стояла придорожная мраморная скамья. Элейн покорно села. В ней снова вскипело счастье, испытанное на вершине лестницы. Если эта старая мудрая машина так много знает о ней, быть может, она посоветует, что ей делать. Что голос имел в виду под «неправильной планетой»? Под «любовником»? Под «он уже спешит к тебе» – или что там произнесло окно?

– Переведи дыхание, милая, – произнес голос госпожи Панк Ашаш. Пусть она была мертва сотни или тысячи лет, но по-прежнему говорила с властностью и любезностью именитой госпожи.

Элейн сделала глубокий вдох. Увидела огромное алое облако, напоминавшее беременную китиху, которое готовилось коснуться края верхнего города, высоко в небесах и далеко над морем. Задумалась, есть ли у облаков чувства.

Голос снова что-то говорил. Что он сказал?

Очевидно, он повторил вопрос.

– Ты знала, что идешь сюда? – спросил голос из окна.

– Конечно, нет. – Элейн пожала плечами. – Я просто увидела дверь, заняться мне было особо нечем, и я ее открыла. А в доме оказался целый новый мир. Он выглядел странно и весьма красиво, и потому я спустилась. Вы бы поступили иначе?

– Не знаю, – честно ответил голос. – Я действительно машина. Я очень давно не была собой. Быть может, я бы и поступила так же, когда была жива. Я этого не знаю, но знаю разные вещи. Быть может, я вижу будущее, а может, мне так кажется, потому что машинная часть меня очень хорошо просчитывает вероятности. Я знаю, кто ты и что с тобой случится. Советую причесаться.

– Зачем? – спросила Элейн.

– Он идет, – ответил радостный старый голос леди Панк Ашаш.

– Кто идет? – спросила Элейн почти раздраженно.

– У тебя есть зеркало? Мне бы хотелось, чтобы ты взглянула на свои волосы. Они могут стать еще красивей. То есть они и сейчас красивые. Но ты должна выглядеть наилучшим образом. Идет твой любовник, кто же еще.

– У меня нет любовника, – возразила Элейн. – Мне не дозволено его иметь, пока я не выполню часть дела своей жизни, а я до сих пор не нашла это дело. Я не из тех девиц, что бегут к заместителю главы за мечтами, сначала я должна совершить нечто стоящее. Может, я не слишком выдающаяся личность, но у меня есть самоуважение.

Элейн так рассвирепела, что развернулась на скамье и уселась спиной к всевидящему окну.

От следующих слов – таких трогательно-искренних, таких серьезных – у нее по рукам побежали мурашки.

– Элейн, Элейн, ты действительно понятия не имеешь, кто ты такая?

Элейн вновь крутанулась на скамье. Ее лицо алело в лучах заходящего солнца.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду… – выдохнула она.

– Думай, Элейн, думай, – неумолимо продолжал голос. – Неужели имя «С’джоан» ничего для тебя не значит?

– Надо полагать, это недочеловек, собака. Ведь именно это означает «С», верно?

– Это маленькая девочка, которую ты встретила. – Госпожа Панк Ашаш произнесла эти слова как великое откровение.

– Да, – послушно согласилась Элейн. Она была воспитанной женщиной и никогда не спорила с незнакомцами.

– Погоди минутку, – сказала госпожа Панк Ашаш. – Я выведу наружу свое тело. Не могу сказать, когда в последний раз его надевала, но так тебе будет проще со мной общаться. Прошу прощения за одежду. Она старая, однако, полагаю, с телом все в порядке. Это начало истории С’джоан, и я хочу причесать тебя, даже если мне придется делать это собственноручно. Подожди, девочка, никуда не уходи. Это займет минуту.

Темно-красные облака постепенно чернели. Что оставалось Элейн? Только сидеть на скамье. Она постучала туфлей о тротуар. Вздрогнула, когда старомодные фонари нижнего города зажглись с резкой геометрической внезапностью; они были лишены плавности новых фонарей верхнего города, где день переходит в яркую, чистую ночь без резких цветовых изменений.

Скрипнула дверь рядом с маленьким окошком. Древняя пластмасса осыпалась на тротуар.

Элейн была потрясена.

Наверное, подсознательно она ожидала увидеть чудовище, но увидела очаровательную женщину примерно одного с ней роста, в странном, старомодном одеянии. У незнакомки были гладкие черные волосы – и никаких признаков недавней или текущей болезни, следов жестоких увечий прошлого, явных нарушений зрения, походки или жестикуляции. (Элейн не могла проверить обоняние и вкус, но это был медицинский осмотр, заложенный в нее с самого рождения, список, по которому она проверяла каждого встреченного взрослого человека. Ее создали «терапевтом-любителем, женского пола» – и она отлично справлялась, даже когда лечить было некого.)

Тело действительно было потрясающим. Должно быть, его стоимость равнялась сумме сборов за сорок или пятьдесят планетарных посадок. Человеческий облик был передан без изъянов. За губами скрывались настоящие зубы; гортань, небо, язык, зубы и губы, а не микрофон в голове, формировали слова. Это тело воистину было музейным экспонатом. Возможно, оно копировало госпожу Панк Ашаш при жизни. Улыбка на лице казалась ликующей. На госпоже был наряд давно минувшей эпохи – торжественное прямое платье из тяжелой синей материи с вышитым золотым квадратным узором по подолу, поясу и лифу. Также имелся плащ цвета темного, потускневшего золота с таким же вышитым квадратным узором, только синим. Волосы были зачесаны наверх и закреплены украшенными драгоценностями гребнями. Робот выглядел совершенно естественно, вот только с одной стороны его покрывала пыль.