Силы и престолы. Новая история Средних веков - Дэн Джонс

построенный намного раньше его состоятельными предками-торговцами. Даже туристы, проезжающие далеко не столь блистательный английский прибрежный город Саутгемптон, могут взглянуть на деревянный каркас Дома купца, построенного в конце XIII в., и задуматься о том, какой вклад средневековые торговцы шерстью внесли в благополучие и процветание своего мира.

Но коммерческая деятельность увековечена не только в камне – она оставила свой след и на страницах книг. В «Кентерберийских рассказах» Джеффри Чосера, написанных в 1390-х гг., одну из самых странных и непристойных историй рассказывает персонаж-купец[706]. В том, что среди героев новелл Чосера есть торговец, нет ничего удивительного, поскольку автор всю свою жизнь был так или иначе связан с коммерцией. Его отец был виноторговцем и по долгу службы много путешествовал. Чосер вырос в Винтри-уорде, в то время самом многонациональном районе Лондона, где селились немцы, французы, итальянцы и фламандцы (многие из них приезжали в Лондон только ради бизнеса), и проводил много времени в окрестностях порта, куда круглый год прибывали торговые корабли со всего света[707]. В зрелом возрасте Чосер служил королевским таможенным чиновником и более десяти лет прожил в квартире над Олдгейтом – главными воротами в восточной стене Лондона, через которые в город стекались толпы торговцев. В 1372–1373 гг. Чосера отправили за границу в Геную и Флоренцию в качестве торгового посланника, чтобы договориться об открытии базы для итальянских купцов в одном из городов на южном побережье Англии[708]. Бизнес, как и поэзия, был у него в крови.

Но бурно развивающийся средневековый мир торговли и обмена повлиял на Чосера не только в этом смысле. В «Кентерберийских рассказах» прослеживается явное влияние элитной международной художественной культуры, в рамках которой обмен историями и идеями происходил так же активно и на столь же обширных территориях, как обмен индийскими специями и английской шерстью. И то и другое стало возможно благодаря коммерческой революции. Произведения Чосера следовали традициям той международной литературной культуры, наиболее известными представителями которой были историк и поэт Петрарка и флорентийский писатель, автор «Декамерона» Джованни Боккаччо. Классическое образование Чосера, беглое знание французского и итальянского и европейское мировоззрение пригодились ему в творчестве точно так же, как в деловой и бюрократической карьере. Мы можем без преувеличения сказать, что великий культурный расцвет, пришедшийся на конец Средневековья, во многом опирался на предшествовавший ему коммерческий расцвет.

Мы подробнее поговорим о культуре эпохи Возрождения и о силе позднесредневекового искусства и литературы в главе 14. Однако прежде чем оставить позади мир бизнеса, обратимся еще к одному заслуживающему нашего внимания торговцу. Он был, пожалуй, самым успешным английским предпринимателем своего времени и при жизни успел застать пятерых английских королей. Сейчас он больше всего известен (во всяком случае, в Англии) как персонаж детского спектакля, который бродит по улицам Лондона с узелком на плече в компании кошки. В действительности все обстояло совсем иначе. Он четырежды становился мэром Лондона и один раз мэром Кале, был превосходным финансистом и торговцем, вел политические переговоры более искусно, чем многие его современники, и оставил в физическом и духовном пространстве своего второго родного города глубокий след, который люди могут ощутить даже сегодня. Его звали сэр Ричард Уиттингтон, но в наши дни он больше известен как театральный персонаж, простодушный парень Дик.

Дик Уиттингтон

Если бы Ричард Уиттингтон родился на сто лет раньше, он мог бы стать служителем церкви. Однако он появился на свет около 1350 г. и был третьим сыном рыцаря из Паунтли в Глостершире: его отец с трудом выплачивал долги, а семейное поместье в любом случае не могло обеспечить молодому Ричарду надежное будущее аристократа-землевладельца[709]. Пойди Ричард традиционным путем, он начал бы со строгого церковного образования и далее терпеливо поднимался бы наверх в кругах духовенства, но Уиттингтон был дитя XIV в. У него были другие возможности – и он ухватился за них обеими руками.

В те времена котсуолдская шерсть считалась самой мягкой и ценной в Англии, а значит, лучшей в мире. Детство Уиттингтона в Глостершире прошло в окружении шерсти, пряжи и сукна, поэтому вполне естественно, что, повзрослев, он ощутил тягу к торговле тканями. Подростком Уиттингтон стал учеником галантерейщика – так в Англии называли всех торговцев, занимавшихся импортом шелка, льна и подобных тканей и экспортом шерсти и сопутствующей продукции. Его отправили в Лондон, где вели дела самые видные и преуспевающие галантерейщики. Постепенно стало ясно, что у него есть способности к делу. В 1379 г., когда ему, вероятно, было около тридцати лет, Уиттингтон чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы давать денежные ссуды городским властям. Еще через десять лет он начал баллотироваться и занимать второстепенные политические посты: сначала стал членом местного совета округа, затем олдерменом[710]. В 1393 г. его избрали на годичный срок одним из двух городских шерифов. Вскоре он был назначен главой недавно созданной Компании галантерейщиков[711] – торговой ассоциации для продвижения и защиты интересов всех городских торговцев тканями. Как и его современник Джеффри Чосер, Уиттингтон постепенно стал уважаемым жителем оживленной европейской столицы.

Между тем (и вовсе не случайно) его торговые дела шли с оглушительным успехом. Молодой король Ричард II обожал изысканность и внешний блеск королевской власти и окружал себя придворными, разделявшими его вкус к дорогим удовольствиям. Королевский двор вряд ли можно было назвать оплотом мудрого и твердого правления. Однако это было отличное место для торговца галантереей. Уиттингтон наладил связи при дворе и выжимал из них максимум. Продажа шелка и других тканей приносила ему тысячи фунтов в год. Среди его клиентов числились самые богатые и знатные люди страны: дядя короля Джон Гонт, герцог Ланкастерский, Томас Вудсток, герцог Глостерский, его двоюродный брат Генри Болингброк, граф Дерби, и его лучший друг Роберт де Вер, граф Оксфордский. Самое главное, к 1390-м гг. Уиттингтон мог считать своим покупателем самого короля. Ричард II был рослым, сильным мужчиной с тонкими, слегка женственными чертами лица – он был красив и знал это, и ему нравилось наряжаться, подчеркивая свою красоту. Помимо традиционных королевских развлечений, таких как соколиная и псовая охота, Ричарда интересовали изысканная кухня, дорогая одежда и аксессуары. По-видимому, он был первым английским королем, который начал пользоваться носовым платком[712]. Уиттингтон поставлял Ричарду самые роскошные ткани, какие только существовали на рынке: вышитый и простой бархат, золотую парчу, дамаст и тафту[713]. В середине правления Ричарда Уиттингтон за один год продал королевскому двору тканей примерно на 3500 фунтов стерлингов. В награду за свои услуги он получал не только деньги.

Другие купцы, например несчастный Николас Брембер, жестоко поплатились за близость к неспокойному двору Ричарда