Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана - Рене Груссе

допустил до участия в церковных церемониях на Святой неделе, везде отводил ему почетное место и дал причастие из своих рук. Раббан Саума отправился назад, осыпанный утешениями; если почитать отчет о его миссии, видно, что родившийся в окрестностях Пекина прелат никогда даже не мечтал, ни с религиозной точки зрения, ни с эмоциональной, о подобном удовлетворении. Но с политической точки зрения его миссия провалилась. Западные державы не решились организовать крестовый поход, который, совместно с монгольской армией из Персии, мог бы спасти франкские колонии в Сирии. Очень показательны жалобы Раббана Саумы кардиналу Тускулумскому во время его второго приезда в Геную: «Что я тебе скажу, дорогой и достопочтенный? Я приехал от царя Аргуна и патриарха послом относительно Иерусалима. Вот прошел уже целый год… Что я скажу, что отвечу монголам по моем возвращении?»

Раббан Саума вернулся в Персию с письмами Николая IV, Филиппа Красивого и Эдуарда I к хану Аргуну. Очевидно, возвратился он к персидскому двору в конце лета 1288 г. Аргун выразил ему большую благодарность и причислил к своему орду в качестве несторианского капеллана: «Аргун повелел поставить часовню очень близко к ханскому шатру, так что веревки его переплелись с веревками часовни. И повелел, чтобы в этой церкви непрерывно звенели колокола»[216].

После праздника Пасхи (10 апреля) 1289 г. Аргун отправил к папе Николаю IV, Филиппу Красивому и Эдуарду I нового посла, генуэзца Бускарелло ди Гизольфи. Бускарелло приехал в Рим между 15 июля и 30 сентября 1289 г. Принятый папой Николаем, а затем (ноябрь – декабрь) Филиппом Красивым, он изложил им предложение наступательного союза, сделанное его господином в целях освобождения Святой земли. Мы располагаем текстом письма к Филиппу Красивому, написанного на монгольском языке уйгурскими буквами: «Силой Великого Неба, под эгидой верховного хана (Хубилая), вот наше слово: король Франции, мы предлагаем тебе выступить в поход в последний месяц зимы года пантеры (январь 1291 г.) и стать лагерем под Дамаском около 15-го числа первого месяца весны (приблизительно 20 февраля 1291 г.). Если ты, с твоей стороны, пошлешь войско к назначенной дате, мы отвоюем Иерусалим и отдадим его тебе. Но бесполезно отправлять наши войска, если ты не придешь на встречу». В приложении на французском языке, переданном Бускарелло Филиппу Красивому, Аргун предлагал, если французские крестоносцы высадятся в Сирии, доставить ему необходимое продовольствие и 30 000 запасных лошадей. В 1290 г. Аргун отправил Николаю IV, Филиппу Красивому и Эдуарду I четвертого посла по имени Чаган или Заган, крещенного под именем Андрей и сопровождавшего ранее Бускарелло ди Гизольфи, то есть вторично отправившегося за Запад. Но и на этот раз западные державы ответили лишь любезными протокольными речами, и франко-монгольский поход против мамелюков так никогда и не состоялся.

Аргуну пришлось браться за оружие лишь для защиты своих северных границ, в Хорасане и Трансоксиане. Губернаторство Хорасана он отдал своему старшему сыну Газану, в помощники которому определил эмира Навруза, сына крупного администратора – ойрата Аргун Аги. Как мы уже знаем, Аргун Ага в период с 1243 по 1255 г. управлял Восточной и Центральной Персией, будучи назначенным на эту должность великим ханом и обладая почти неограниченными полномочиями, и даже после прихода к власти династии Хулагуидов сохранял значительное влияние вплоть до своей смерти, настигшей его близ Туса в 1278 г. Навруз, выросший среди почестей, рассматривал Хорасан в какой-то мере как свою собственность. В 1289 г. он поднял мятеж и едва не захватил принца Газана, но, после первого успеха, преследуемый войсками хана Аргуна, вынужден был бежать в Трансоксиану, к хану Хайду, вождю дома Угэдэидов (1290). Со стороны Кавказа кипчакский хан через Дербентский проход атаковал границу Персидского ханства, но военачальники Аргуна 11 мая 1290 г. разгромили вражеский авангард на берегах Карасу, в Черкесии, и вторжение захлебнулось.

Царствования Гайхату и Байду

Реакция против централизаторской политики Аргуна началась еще во время его последней болезни. Он умер 7 марта 1291 г. Но еще до того придворные сместили и казнили его министра – еврея Сад ад-Даулэ. Наиболее влиятельные военачальники про возгласили ханом брата Аргуна Гайхату, в то время губернатора сельджукской Анатолии. Этот принц был посредственностью, увлекавшейся только пьянством, женщинами и педерастией, безумно расточительным, лишенным каких бы то ни было способностей к управлению страной. Ему и его министру садр-джихану Ахмеду аль-Халиджи в мае 1294 г. пришла злосчастная идея ввести в Персии бумажные деньги, или чао, по примеру того, что делал в Китае хан Хубилай. Первая эмиссия была осуществлена в Тебризе 12 сентября того же года. Результат был еще более катастрофическим, чем в Китае. Столкнувшись со своего рода забастовкой торговцев и рыночными бунтами, хан был вынужден отказаться от бумажных денег.

С религиозной точки зрения жизнеописание Мар Ябалахи III уверяет нас, что Гайхату проявил большую доброжелательность как к патриарху, так и к Раббану Сауме, любезно посетил несторианскую церковь, построенную этим последним в Мараге. Однако политика садр-джихана, всемогущего министра, стремившегося отстранить монгольских эмиров от управления государством, особенно благоприятствовала мусульманам, как отметил Бартольд.

Гайхату был свергнут партией монгольских аристократов, недовольных такими тенденциями. 21 апреля 1295 г. в своем лагере в Мугане он был задушен тетивой лука, «без пролития крови». Аристократы поставили на его место его двоюродного брата Байду, еще одного внука Хубилая. Новый хан, персонаж весьма бесцветный, согласился занять трон только ради спасения собственной жизни. По свидетельству Бар-Эбрея, он был очень милостив к христианству: «В обществе греческой принцессы, супруги Абаги, он почерпнул доброе мнение о христианах и позволил им иметь часовни и звонить в колокола в своем орду. Он даже говорил им, что сам является христианином и носит на шее крест, но не решается демонстрировать слишком открыто расположение к ним… Мусульмане тем не менее были злы на него за его склонность к христианам, которые в его царствование, сколь бы коротким оно ни было, получили многие гражданские должности».

Против Байду поднял мятеж принц Газан, сын Аргуна и вице-король Хорасана, мечтавший захватить отцовский трон. Газана поддержал эмир Навруз, о котором мы говорили ранее, помирившийся с ним в 1294 г. и ставший его главным военачальником. Навруз, будучи ревностным мусульманином, убедил Газана отречься от буддизма и принять ислам, чтобы получить в борьбе против Байду поддержку персидского населения, что было естественной политикой, поскольку Байду поддерживали христиане. Байду стал жертвой собственной доброты. Во время встречи с Газаном его верные сторонники побуждали его избавиться от этого принца; под влиянием былой дружбы он отказался. Его враги такой щепетильностью не страдали. Благодаря интригам Навруза хан скоро был покинут всеми приверженцами и