Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана - Рене Груссе

удалось покорить мусульманскую Сирию, поскольку с севера ему угрожал его кузен, кипчакский хан Берке. Этот представитель старшей ветви Чингизидов, царствовавший в южнорусских степях, покровительствовал исламу, возможно, еще сильнее, чем Хулагу христианству. Поэтому победы Хулагу приводили его в ужас. «Он разорил все города мусульман, – такие слова о персидском хане кипчакскому хану приписывает Рашид ад-Дин, – он, не посоветовавшись ни с кем из родни, погубил халифа. Если мне поможет Аллах, я потребую от него отчета за такое количество невинной крови, пролитой им». При таких настроениях Берке без колебаний сблизился с мамелюками, заклятыми врагами монголов, но защитниками мусульманской веры от его кузена, персидского хана, командующего монгольской армией вторжения, однако покровителя христиан. Новый мамелюкский султан Бейбарс (1260–1277), тюрок, родом из Кипчака, поощрял данную тенденцию. С 1262 г. Берке начал обмен посольствами с Бейбарсом и объявил войну Хулагу. В ноябре – декабре того же года Хулагу перешел в наступление, прошел через Дербентский проход, по которому проходила граница между двумя ханствами, и углубился на «кипчакскую» территорию вплоть до реки Терек, но вскоре на том же Тереке был застигнут врасплох армией Берке под командованием его племянника Ногая и отброшен в Азербайджан. Обозначившаяся сразу враждебность ханов Кипчака и добавившаяся к ней вскоре враждебность Чагатайской ветви привели к окружению Персидского ханства, парализовали его активность постоянными атаками с тыла, со стороны Кавказа и Амударьи и сделали для него невозможной экспансию в направлении Сирии. Междоусобицы среди Чингизидов стали причиной полного прекращения монгольских завоеваний.

Хулагу, по крайней мере, завершил территориальное объединение Персии, устранив многие провинциальные династии. Атабек Мосула, старый Бедр ад-Дин Лулу (1233–1259), спас свой трон рабским угодничаньем перед монголами, но его сыновья совершили ошибку, став на сторону мамелюков. Хулагу захватил Мосул, разорил его и присоединил княжество к своим владениям (1262). Точно так же, когда поднял мятеж атабек Фарса, Сельджукхан (1262–1264) из династии Сальгуридов, он был убит монголами при взятии Казеруна (декабрь 1264 г.). Хулагу отдал трон Фарса сальгуридской принцессе Абиш-хатун, выдав ее замуж за своего четвертого сына, принца Менгу-Тимура; брак, равносильный аннексии. Другой сын Хулагу, его наследник Абага, женился на Радша-хатун, наследнице династии кирманских Кутлуг-шахов.

Одним из интереснейших моментов, по которому у нас слишком мало данных, является активность буддистов в Персии в царствование Хулагу и его первых преемников. Нам известно лишь то, что некоторое количество буддистских монахов прибыло из Уйгурии, Китая и Тибета в царство Хулагу, где обосновалось и построило многочисленные пагоды, украшенные живописью и статуями. Мы увидим, что еще хан Аргун, внук Хулагу, будет украшать пагоды живописными изображениями, в частности представляющими его самого. То, что нам известно о китайской живописи эпохи правления династии Юань, заставляет пожалеть об утрате этих произведений, влияние которых, возможно, объясняет некоторые особенности персидской миниатюры последующих времен.

Наконец, хотя Хулагу из-за захвата Багдада считался у мусульман бичом Божьим, он покровительствовал персидской литературе. Великий персидский историк Ала ад-Дин Джувейни – наилучший пример этому. Отец Джувейни Баха ад-Дин (ум. 1253), происходивший из семьи родом из Нишапура, уже находился на службе у монгольских властей, управляя финансами Хорасана. Джувейни сам начинал как чиновник. В 1256 г. он помешал Хулагу сжечь богатую библиотеку, собранную исмаилитами в Ала-муте. Совершив две поездки в Монголию (1249–1251, 1251–1253) и хорошо изучив ситуацию в Центральной Азии, он около 1260 г. написал своею драгоценную «Историю Завоевателя мира» («Тарих-и-джахан гушай»), то есть историю Чингисхана и его преемников, доведенную до 1258 г. В 1262–1263 гг. Хулагу назначил этого перешедшего к нему на службу перса губернатором (меликом) Багдада. Отметим к его чести, что в 1268 г., во время беспорядков, вызванных вспышкой религиозного фанатизма, он укрыл в своем доме несторианского патриарха Мар Дынху[214]. Также добавим, что его брат Шамс ад-Дин Джувейни был министром финансов (сахиб-диван) при ханах Хулагу, Абаге и Текудере с 1263 по приблизительно 1284 г.

Царствование Абаги

Хулагу умер близ Мараги 8 февраля 1265 г., а вскоре умерла и царица Докуз-хатун. С собой в могилу они унесли единодушные сожаления восточных христиан, которые оплакивали в их лице «две великие звезды христианской веры», «нового Константина и новую Елену», как от имени армянской церкви взволнованно написал Бар-Эбрей.

Преемником Хулагу стал его сын Абага (1265–1282). Новый хан оставил свою резиденцию в Азербайджане, но, если при Хулагу функцию столицы выполняла Марага, при Абаге эта роль перешла к Тебризу, сохранившему ее вплоть до конца существования династии, за исключением царствования Олджейту (1304-1316), при котором столица была перенесена в Султание. Добавим, что, по примеру Хулагу, Абага всегда смотрел на себя как на обычного наместника великого хана Хубилая, который по его просьбе отправил ему ярлык на право управления.

Несмотря на то что Абага, как и его отец, был скорее буддистом, он, так же как тот, был благосклонно настроен к христианским общинам – армянской, несторианской и якобитской – внутри страны и к союзу с христианским миром против египетских и сирийских мамелюков во внешней политике. В год своего восшествия на трон он женился на деспине Марии, дочери византийского императора Михаила Палеолога. В Сирии Абага покровительствовал несторианскому патриарху Мар Дынхе, прежде чем, как мы скоро увидим, стать другом его преемника, знаменитого Мар Ябалахи III.

Ранее мы уже говорили о паломничестве, предпринятом двумя несторианскими монахами, уроженцами один – района Тогто на севере Шаньси, другой – района Пекина, Раббана Саумы и Марка, решившими посетить Иерусалим. Мы видели, как между 1275 и 1276 гг. они пересекли Кашгарию и, наконец, прибыли в Персию. Сирийский период их биографии показывает важность несторианской церкви в Персии при монголах. С самого своего прибытия в Хорасан они нашли возле Туса несторианский монастырь Мар Сегиона. В Азербайджане, возле Мараги, они встретили патриарха Мар Дынху, бывшего, как уже сказано, в большой милости у монгольских властей. Оттуда они отправились в Багдад, где располагалась резиденция главы несторианской церкви, которую все еще называли древним именем Селевкия, потом вернулись в Ассирию, в которой находились другие святыни и знаменитые монастыри – в Арбеле, Бет Гармае и Низибе. Рабан Саума и Марк удалились в монастырь Святого Михаила Тарельского рядом с Низибом, когда патриарх Мар Дынха вызвал их к себе, чтобы дать поручение к хану Абаге. Тот не только оказал посланцам наилучший прием, но и выдал им охранные грамоты для облегчения паломничества в Иерусалим. Однако состояние войны между Персидским ханством, с одной стороны, и Кипчакским ханством и мамелюками – с другой, не позволило им совершить это путешествие. Тогда патриарх Мар Дынха назначил Марка митрополитом страны онгутов и киданей, то есть Северного Китая, а