Гостья - Стефани Майер

— Не вставай у меня на пути, Хоу.

— Думаешь, ей нужно твое сочувствие? Сочувствие человека?

— Я не участвовал в этом…

Джаред ответил едва слышно, но до меня донеслось эхо.

— Раньше, но не теперь. Ты один из нас, Иен. Враг. Слышал,что она сказала? «Чудовище». Вот кем мы для нее стали. Ей твое сочувствие ненужно.

— Дай фонарь.

Разговор прекратился. Спустя минуту до меня донеслись шаги —кто то осторожно пробирался ко мне вдоль стены. Свет упал на мое лицо, сноваокрасил веки красным.

Еще чуть чуть — и ко мне прикоснется монстр… Я вся сжалась.

Послышался тихий вздох, а затем, судя по звуку, кто то селна камень неподалеку. Что то щелкнуло, и свет исчез. В наступившей тишине ядолго ждала, когда Иен заговорит, но он молчал.

Я продолжила скорбеть. Иен не лез. Я сидела на земле, вомраке большой дыры и оплакивала потерянные Души рядом с человеком.

Три дня Иен просидел со мной в темноте, выходил лишьненадолго — за водой и едой. Я от еды отказывалась, и он тоже прекратил есть,осознав, что мой поднос остается нетронутым вовсе не из за потери аппетита.

Во время коротких отлучек Иена я справляла естественныенадобности — благо, рядом был вонючий ручей. Мой пост длился, и потребность вэтих действиях постепенно сошла на нет.

Отказаться от сна не получалось, пришлось устраиваться наголой земле. В первый день, проснувшись, я обнаружила, что моя голова и плечипокоятся у Иена на коленях. Я отпрянула и задрожала — больше он на подобное нерешался. Я спала, прислонившись к камням, а бодрствовала в прежней позе —калачиком.

— Послушай, — прошептал Иен после трехдневного молчания. Вовсяком случае, мне казалось, что прошло три дня — в темном тихом месте не быловозможности отслеживать ход времени.

Я знала, что передо мной стоит поднос с едой. Иен пододвинулподнос к моей ноге. Я отшатнулась.

— Анни, поешь, пожалуйста. Прошу тебя…

Он потянулся ко мне, но я метнулась в сторону.

— Не нужно меня ненавидеть. Прости, пожалуйста, прости. Еслиб я знал, я бы их остановил. Я не допущу, чтобы это случилось снова.

Иен их не остановит, он такой же, как и все. Джаред говорил,что раньше Иен не возражал. Я была врагом. Даже у самых жалостливыхпредставителей человеческого рода милосердие ограничивалось жесткими рамками ираспространялось лишь на им подобных.

Док обладал чувствительным сердцем и никогда бы намеренно непричинил боли другому. Ему было невыносимо наблюдать чужие мучения. Но червяк,сороконожка? Нет, доктора не тронет агония чужого инопланетного существа. Нетнужды волноваться из за зверского убийства младенца — ведь у крохи нетчеловеческого рта, он не может закричать от боли…

— Надо было тебя предупредить, — прошептал Иен. Чтоизменилось бы, услышь я о происшедшем, вместо того чтобы увидеть изуродованныетела собственными глазами? Боль бы унялась?

— Пожалуйста, поешь.

Снова стало тихо. Какое то время, может быть, час, мы сиделимолча.

Иен поднялся и медленно пошел к выходу.

Я запуталась в своих чувствах. В ту секунду я ненавиделатело, к которому была привязана. Но уход Иена меня расстроил… Почему? Я жестремилась остаться одна, так откуда эта боль? Мне хотелось, чтобы монстрвернулся — необъяснимое, кощунственное желание.

Я недолго оставалась одна. Из темноты донеслось задумчивоенасвистывание: ко мне приближался Джеб — то ли его привел Иен, то ли Джебспециально дожидался, пока тот уйдет.

Свист прекратился в нескольких футах от меня, раздалсягромкий щелчок. Луч желтого света обжег глаза. Я заморгала.

Джеб уселся рядом со мной у стены и повернул фонарь лампойвверх: луч фонаря взметнулся к низкому потолку, вокруг нас образовалась широкаясфера рассеянного света.

— Решила заморить себя голодом, да? Я вперила взгляд в каменныйпол.

Если честно, время скорби прошло. Я выплакалась. Я не зналаребенка и другую Душу, которых видела в пещере ужасов. Невозможно оплакиватьнезнакомцев вечно. Нет, теперь я злилась.

— Если хочешь умереть, есть способы проще и быстрее. Как будтоя не знала!

— Правильно, отдайте меня на растерзание доку, — прохрипелая.

Джеб удовлетворенно кивнул, словно заранее знал, каким будетмой ответ.

— А ты думала, мы сдадимся без боя, Странница? — Голос Джебабыл твердым и серьезным как никогда. — Инстинкт выживания не позволяет.Разумеется, мы ищем способ вернуть себе наши разумы. Однажды это можетслучиться с каждым из нас. Мы и так потеряли слишком много близких и любимых.Нам пришлось нелегко. Каждый очередной провал убивает дока. Но таковареальность, Анни. Это наш мир: война проиграна, мы на грани вымирания ипытаемся спастись.

Джеб впервые обращался ко мне как к Душе, а не как кчеловеку. Впрочем, мне вдруг пришло на ум, что он всегда осознавал разницу.Просто он был вежливый монстр.

Я не могла не признать: в его словах есть и правда, и смысл.

Шок прошел, и я снова стала собой — Душой, справедливой поприроде.

Очень немногим людям удалось взглянуть на происходящее моимиглазами — Иену, по крайней мере. Значит, я тоже могла понять их точку зрения.Они были чудовищами, но иногда даже чудовищ можно оправдать.

Разумеется, они искали ответ в насилии. Они и представить немогли, что существует другой выход. Разве имела я право винить людей,генетически запрограммированных на один единственный способ решения проблем?

Я прокашлялась, но голос мой по прежнему хрипел — я слишкомдолго молчала.

— Расчленяя младенцев, вы никого не спасете, Джеб. Теперьони все мертвы.

Он помолчал.

— Мы не отличаем ваших детей от взрослых.

— Знаю.

— Вы наших детей не пощадили.

— Но мы и не пытали их. Мы никогда и никому намеренно непричиняем боль.

— Вы поступаете хуже. Вы нас уничтожаете.

— А вы делаете и то и другое.

— Да, делаем, потому что пытаемся найти ответ. Мы продолжаембороться единственным известным нам способом. Выбор прост: продолжить попыткиили сдаться, опустить руки и погибнуть. — Джеб приподнял бровь и посмотрел наменя, намекая, что именно так со стороны выглядело мое поведение.