Обратный отсчет: Равнина - Токацин

коркой пемзы. Звери брели по их берегам, где-то подходя к самому краю, где-то — огибая провал по широкой дуге. Сармат сканировал такие разломы и довольно хмыкал. «Кейек — не такая уж редкость. К нему подобраться сложно. Особенно для местных. Интересно, это возобновляемый ресурс? И как быстро он возобновляется?»

— Сто-ой! — скомандовал Айзек, выпрямляясь во весь рост. — Сфен Воздуха вон там. Мы уже рядом. Гедимин, ты видишь месторождение?

«Асбестовая» жила пунктиром тянулась вдоль границы, то и дело проваливаясь в соседний Сфен. Гедимин выбрал на карте непрерывный десятиметровый участок и обвёл его красной чертой. Луч просвечивал пласты, лежащие над переплетёнными «прядями» асаана. Сармат задумчиво щурился, высчитывая точки уязвимости. «Тут с одного раза не выйдет. И так аккуратно в одну сторону не ляжет. Но обломки наверх выкинет. А что не долетит — вытащат.»

— Вижу. Пойду вскрывать, — сказал он Айзеку. — Гони всех за тот разлом.

— Не близко? — Айзек покосился на сигма-сканер и приложил к нему коготь, замеряя расстояние.

— Поставлю купол, — отозвался Гедимин. — Осколки не долетят. Пусть смотрят. Им полезно.

Погонщики из племени Хеллуг быстро переглянулись.

— Геджер будет ломать камни. Скажи всем — пусть смотрят!

Гедимин открыл было рот, но Джагул уже нырнул в «отсек» под бронёй.

— Осторожнее там! — запоздало предупредил Вепуат, свешиваясь с «дирижабля». Туун-шу висел в горячем воздухе, сомкнув все пластины и втянув глаза. «Что-то он знает про эти разломы,» — мелькнуло в голове Гедимина. Но он уже съезжал вниз по лапе сааг-туула и секунду спустя спрыгнул на затвердевшую лаву.

— Пока не увидите две вспышки — лежать и ждать!

…Лава плазменному резаку поддавалась легко. Гедимин старался не задеть полости с породой из соседнего Сфена — делать лишние трещины в пластах было ни к чему. Слои лавы, накладываясь друг на друга, уходили глубоко под «асбестовую» жилу; внизу, на границе размягчения породы, постепенно формировалась ещё одна — Гедимин уже различал характерную волокнистую структуру. «Это на будущее. Если через сотню тысяч лет „Элидген“ ещё будет стоять…» — сармат прервал бесполезные мысли и растянул над головой защитный купол. «Работаем. Плазма — сюда, осколки — туда. Если верно рассчитал…»

Земля дрогнула. Защитное поле над сарматом мигнуло, перехватив пару крупных обломков и горсть мелких. Когда стук камней затих, Гедимин приподнялся — и увидел пятиметровый пролом, длинную гору камней, протянувшуюся от его края, и глубокие трещины на его дне. Вдалеке кто-то взвыл и тут же замолчал. Гедимин опустил сопло в следующую скважину. «Обломки выкинет туда. И останется только один пласт…»

…Прорезанные в склонах ступени дымились, постепенно остывая. На дне шестиметрового пролома лежала растрескавшаяся плита. Гедимин видел, что она держится только на волокнах асаана, вросших в неё снизу — и что хороший рывок их выдернет.

Он убрал защитный купол — и издалека тут же донёсся протяжный вой. За расщелинами, на длинном живом холме, стоял Джагул с шестом. Гедимин оглянулся на пролом, сверился с анализатором («Полсотни градусов на ступенях. Пока разгребают склон — остынет…») и поднял вверх термобластер. Жёлтая вспышка ушла в складчатое небо.

… — Двигать камни… — донеслось из-под обгоревшего панциря. Сааг-туул протяжно заскрипел, наваливаясь боком на груду обломков. Выдвинутые книзу пластины скрежетали по скале, сгребая камни. Спустившиеся к пролому Джагулы разматывали тросы с присосками. Гедимин видел, как они настороженно оглядываются и прижимают уши.

— Сэта, — один из них повернулся к Гедимину. — Ты для них выше богов. Но мы-то нет! Если увидят — что будет?

— Вы же не прикасаетесь к асаану, — вмешался Вепуат; он так и болтался вместе со своим «дирижаблем» над панцирем сааг-туула, пока тот, не обращая на него внимания, сгребал обломки. — Только к пустой породе. Они же не следят за каждым куском лавы!

— Придут нас жечь — скажи им это, — буркнул Джагул, резко поднимая руку. Четыре хлыста, щёлкнув в воздухе, опустились на обломок плиты. Кочевники дёрнули его на себя — и он с одного рывка встал на ребро. Снизу блеснули чёрные пряди.

…Сааг-туул медленно отползал от карьера. За ним волочились тросы. Приклеенные к ним плиты одна за другой с грохотом переваливались через край. Айзек уже не отгонял филков, и они столпились на остывших ступенях, разглядывая «асбестовый» «моток». Он уже обнажился на три метра. Гедимин задумчиво смотрел на оставшиеся плиты. «Ладно, пока хватит,» — он, сняв с плеча сфалт, начал спускаться в пролом.

…Выдернутая из «мотка» прядь откатилась к стене карьера — туда, где свисали покрытые присосками тросы. Её подцепили мгновенно и рывком выволокли наверх — туда, где двое филков собирали их в связку. Тросы под неё положили заранее — в ней до первой пересменки должна была набраться тонна «асбеста».

— Чтобы Сэта разрешили копать адзаран… — донеслось из-под обугленного панциря. Джагулы наружу не лезли, но «люки» приоткрыли. Расположены они были именно там, откуда хорошо просматривалось и дно карьера, и его край — тот, на котором собирали пряди в связку.

— Сэта стерегут их город, — мрачно ответил другой Джагул. — Какой там адзаран⁈

— Грудная болезнь убьёт их, — пробормотал третий. — Они все безумны.

Гедимин переглянулся с Айзеком — тот на секунду отвёл взгляд от пролома и резко опустил руку. «Иди,» — жестом сказал он. «Пока всё спокойно.»

…Эта расселина была жарче остальных. Гедимин посмотрел на узкую полоску красной лавы и комковатые наросты вдоль неё — и осторожно, цепляясь когтями за прочные выступы, пополз вниз. Легкоплавкую обшивку он оставил в «передвижном лагере»; золотистый ипрон от дыхания магмы на секунду запотел, и скольжение стало быстрее.

«Всего-то триста градусов,» — думал сармат, осторожно ступая по краю надлома. Тут было много пемзы, хрупких участков, норовящих провалиться под ногой. Конкреция, вросшая в остывшую лаву, снаружи казалась небольшой. Гедимин потянул за неё — и выволок здоровенный сросшийся комок, тут же обжёгший ему пальцы. Щурясь от фантомной боли, сармат прикрепил его к нечувствительной броне и наклонился за следующим. Сверху посыпались камешки. Чья-то длинная морда мелькнула над краем расщелины и тут