Европейское путешествие леди-монстров - Теодора Госс

Но волноваться следовало не за Диану. Едва Мэри вошла через парадную дверь в прихожую – красивую, оклеенную обоями с ивовым узором, обставленную мебелью, так и сверкающей после недавней полировки, – как Жюстина вдруг опустилась на колени и завалилась набок на ковер.

Мэри ахнула и склонилась над Жюстиной, тут же забыв про чудовищных собак. Великанша опять упала в обморок!

– Что с ней, ей нехорошо? – спросила Лаура, склоняясь над Жюстиной с другой стороны. – Глупый вопрос. Было бы хорошо, она бы не лежала на полу. Может быть, она ранена, а нам не сказала?

– Нет, не думаю, – сказала Мэри, расстегивая на Жюстине ворот. – Ран не видно, крови нигде нет. – И уж конечно, Жюстина сказала бы, если бы ее ранили. Она девушка рассудительная и не стала бы скрывать такие вещи. – С Жюстиной такое бывает время от времени, после больших эмоциональных потрясений. Во время – никогда, только после. Может быть, перенесем ее куда-нибудь на диван, пусть полежит, пока ей не станет лучше?

– Я ее отнесу, – сказала Кармилла: она только что вошла. Она сняла жакет и отдала его экономке, стоявшей с встревоженным видом над Лаурой.

Экономка что-то сказала Кармилле, та ответила – Мэри разобрала только знакомые слова: sal volatile[103]. Экономка кивнула и пошла исполнять поручение.

Кармилла склонилась над Жюстиной и подхватила ее одной рукой под шею. Осторожно приподняла плечи и просунула другую руку под колени.

– Миссис Мадар сейчас принесет мою аптечку. Я уже велела Магде устроить Люсинду в зеленой спальне. Прошу прощения, Мэри…

Мэри встала и отступила в сторону. С той же легкостью, с какой несла на руках Люсинду, Кармилла подняла Жюстину – правда, ноги у той свисали так неловко, что она была похожа на огромную тряпичную куклу. Мэри прошла вслед за Кармиллой по коридору в гостиную – очаровательную гостиную с красивой старинной мебелью, идеально отполированной и слегка обшарпанной – ровно настолько, чтобы это выглядело даже симпатично. Тут были полки с книгами и много света из окон, на которых висели занавески из ноттингемского тюля. Кармилла положила Жюстину на большой диван, обтянутый туалью.

Беатриче: – Но когда же Мэри было заметить все эти подробности, ведь она волновалась за Жюстину?

Кэтрин: – Это из твоих заметок с прошлого лета, когда мы гостили в замке. Мэри едва ли обратила бы внимание на все эти детали, даже если бы не волновалась. Но должна же я как-то описать комнату? Не переводить же действие из одного безликого помещения в другое – просто вокзал, просто двор, просто гостиная!

Мэри: – И что это еще за туаль такая?

– Пульс, кажется, нормальный, – сказала Кармилла. – И дыхание нормальное. Мэри, вы говорите, такое уже случалось. Что вы посоветуете? Стоит пытаться привести ее в чувство?

Мэри покачала головой.

– Я уже поняла, что самое лучшее средство – просто оставить ее на какое-то время в покое. Она сама очнется. А пока… Постойте, а где же Диана?

– Играет с обитателями подземного царства, – сказала Лаура. Она стояла у окна. – Взгляните.

Мэри подошла к окну. Рыжеволосая девочка и две большие белые собаки носились кругами по всему двору, рычали и лаяли. Диана рычала и лаяла громче всех.

– Они ее не обидят, уверяю вас, – сказала Лаура. – При всей своей устрашающей наружности Аид и Персефона добродушнейшие создания, я бы им и младенца доверила нянчить! Конечно, это добродушие не распространяется на тех, кто вздумает посягнуть на обитателей этого дома. Но в Диане они сразу разглядели родственную душу.

– Я больше опасаюсь, как бы Диана их не обидела! – язвительно сказала Мэри. Им нужно обсудить такие важные вещи – в частности, чем же больна Люсинда, – а Диана с собаками играет!

– Дорогая моя Мэри, – сказала Лаура, кладя ей руку на плечо, – я не забыла, что мы должны вам многое объяснить. Но вы наверняка измучены. Сегодня выезжать уже поздно – ночь застанет нас в лесу, поэтому до утра вам лучше отдохнуть и набраться сил. Мы отправимся в путь завтра с рассветом. Я попрошу миссис Мадар принести чай. А когда поедим, мы с Кармиллой расскажем вам все, что знаем, чтобы вы были готовы к тому, что вас ждет в Будапеште. Положение у нас будет нелегкое, уверяю вас. Société des Alchimistes не захочет нас слушать – мы должны их заставить. Но сейчас тревожиться об этом бессмысленно. Чай будет готов примерно через полчаса. А пока не хотите ли умыться?

Мэри, конечно, хотела! Когда она в последний раз умывалась по-настоящему? И когда в последний раз пила настоящий чай? И то и другое сейчас представлялось райским блаженством.

Миссис Пул: – У меня складывается впечатление, что эта Европа – совершенно не цивилизованное место!

Мэри: – Ну, не будем забывать, что нас похитили. Не думаю, что это обычное явление для путешественников по Европе. По крайней мере, Бедекер ни о чем подобном не упоминает.

Ванная комната у Лауры оказалась не такая роскошная, как у Ирен Нортон, зато там был водопровод. Правда, вода текла довольно холодная, но Мэри решила, что это даже освежает. Она умыла лицо и руки с лавандовым мылом и вытерлась мягким, пушистым полотенцем. Смочила полотенце и, как могла, смахнула пыль с платья. Нужно же хотя бы попытаться принять приличный вид.

Когда она снова вошла в гостиную, чувствуя, что стала немного более похожа на саму себя, Жюстина уже сидела на диване, вытянув ноги под клетчатым пледом. Она что-то пила из фарфоровой чашки с цветочным рисунком.

Лаура сидела в кресле напротив, за низким столиком, на котором стоял чайный поднос. В руке она держала чайник, словно только что разливала чай.

– Входите же, Мэри, – сказала она. – Кармилла сейчас вернется. Диана слишком неосторожно играла с собаками, и, боюсь, не обошлось без происшествий.

– Что с ней? – спросила Мэри. – Что случилось?

– О, с Дианой ничего. Но она слишком уж крепко укусила Аида за ухо. Кармилла пошла делать ему перевязку, и Диана увязалась за ней. Садитесь, я налью вам чаю. А вот бутерброды. С ветчиной или с яйцом? Никак не могу уговорить нашу кухарку готовить их без паприки, так что они не совсем похожи на те, к каким вы привыкли в Лондоне. Считайте, что это такая штирийская разновидность.

Это определение могло бы подойти и к самой гостиной – так подумала Мэри, когда разглядела ее получше. Она выглядела очень по-английски, словно кто-то собрался ставить спектакль, где действие должно происходить в типичной английской гостиной, летом, после полудня. Но вышивка на подушках была выполнена в более темных и насыщенных тонах, чем принято в Англии, и ковры были пышнее, ворсистее. При всей английскости в этой гостиной чувствовалось что-то неуловимо иностранное.

Мэри села в кресло рядом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она Жюстину, имея в виду не только физическое самочувствие. Уж очень тихой была Жюстина всю дорогу в экипаже. Конечно, она всегда тихая – это ведь Жюстина. Но Мэри не забыла, как она стояла на коленях у постели Адама и держала его за руки. Что же между ними произошло?