Ловец снов - Стивен Кинг

— Парни, не надо! — вскрикнул Оуэн, но не почувствовал, чтоего слышат: слишком сильна была эта взаимная связь, подкрепленная решимостьюлюдей, стоявших на самом краю.

Оуэн? Это Генри. Оуэн, что…

Но тут он проник в то, что видел Оуэн, и в ужасе смолк.

…два… один.

Оба пистолетных выстрела слились в безумный дуэт,заглушенный ревом ветра и гудением четырех электрических генераторов Циммера.Над головами Кавано и Беллсона взметнулись фонтаны крови и частиц мозга. Оуэн иГенри увидели, как дернулась правая нога Беллсона в последней смертельнойконвульсии, задела фонарь, покатившийся по полу и уткнувшийся в разбросанные вуглу ящики. Картинка тут же погасла, как экран телевизора, когда выдернешьвилку.

— Иисусе, — прошептал Оуэн. — Иисусе милосердный.

За окном снова появился Генри. Оуэн сделал ему знак отойтиподальше и метнул камень. Расстояние было невелико, но он все равнопромахнулся. Камень отскочил от облезлых досок и свалился в снег. Оуэн взялвторой, глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и размахнулся. На этот раз стеклоразлетелось.

Тебе письмо, Генри. Лови.

За камнем последовала стальная шкатулка.

4

Какой-то плоский предмет скользнул по полу. Генри подобралкоробку и нажал на замочек. Внутри оказались четыре завернутых в фольгупакетика.

Что это?

Карманные ракеты, ответил Оуэн. Как у тебя с сердцем?

Насколько я знаю, в порядке.

Прекрасно, потому что по сравнению с этим кокаин покажетсявалиумом. В каждой пачке две штуки. Прими три, остальные спрячь на всякийслучай.

У меня нет воды.

В ответ Оуэн послал красноречивую картинку: южный конецлошади, идущей на север.

Прожуй их, красавчик, у тебя еще остались кое-какие зубы,верно?

Похоже, он не на шутку разозлился, и сначала Генри не понял,в чем дело, но тут же сообразил. Он и сам потерял друзей. Совсем недавно. Непрошло и суток.

Таблетки были белые, на пакетах ни названия, ни штампафармацевтической компании. Жуткая горечь наполнила рот. Даже горло свелосудорогой, когда он попытался сглотнуть.

Зато эффект был почти мгновенным. Не успел он сунуть коробкув карман, как сердце забилось вдвое быстрее. К тому времени, как он подошел кокну, частота пульса утроилась. Глаза, казалось, вылезали из орбит при каждомударе. Однако в этом не было ничего неприятного, скорее наоборот. Сонливостьулетучилась вместе с болью и усталостью.

— Bay! — завопил он, — Попаю[66] следовало бы сожратьнесколько банок этого дерьма! — И рассмеялся, потому что изъясняться словамибыло почти непривычно — такой архаичный, полузабытый способ — и потому что идеальносебя чувствовал.

Тише ты! Что ты сказал?

О'кей! О'КЕЙ!

Даже его мысли, казалось, приобрели новую, кристаллическуюясность, и Генри не думал, что дело только в воображении. И хотя здесьосвещение было чуть более тусклым, чем в остальной части лагеря, он все жеуспел увидеть, как Оуэн поморщился и схватился за виски, словно кто-то крикнулпрямо ему в ухо.

Извини, подумал он.

Ничего, все нормально. Просто ты час от часу становишьсясильнее. Должно быть, весь покрылся этим говном.

Вовсе нет, парировал Генри и некстати вспомнил обрывок сна:их четверка на травянистом склоне. Верее, пятерка — ведь Даддитс тоже был сними.

Генри, помнишь, где я буду?

Юго-западный угол лагеря. По диагонали от амбара. Но…

Никаких «но». Там я буду ждать. Если хочешь выбратьсяотсюда, лучше поторопись. Сейчас… Оуэн, помолчав, глянул на часы. Видимо,механические, если еще идут, подумал Генри…без двух четыре. Даю тебе полчаса, иесли народ в амбаре не начнет шевелиться, я закорочу проволоку.

Получаса может не хватить, запротестовал Генри. Хотя онстоял неподвижно, глядя на фигуру Оуэна, тонувшую в снегу, все же дышал быстро,как на бегу. И сердце колотилось, как у загнанной лошади.

Ничего не поделать, постарайся уложиться, передал Оуэн. Кизгороди подключена сигнализация. Стоит дотронуться до проволоки, и включатсясирены. И дополнительные прожектора. Общая тревога. Даю тебе пять минут дотого, как начнется переполох, то есть считаю до трехсот, и если ты непокажешься, я пускаюсь в одиночное плавание.

Без меня ты не найдешь Джоунси.

Это еще не значит, что я должен оставаться здесь и погибатьвместе с тобой. Генри. Терпеливо. Словно малому ребенку. Так или иначе, если неуспеешь через пять минут, у нас обоих не останется ни единого шанса.

Эти двое… что покончили с собой… они не единственные, ктоушел.

Знаю.

Перед Генри возникло короткое видение: желтый школьныйавтобус с надписью МИЛЛИНОКЕТ СКУЛ ДЕПТ. Из окон выглядывает два десяткаухмыляющихся черепов. Товарищи Оуэна Андерхилла. Все те, кто вчера прибыл сюда.Люди, которые в этот час либо умирают, либо уже мертвы.

Забудь про них, передал Оуэн. Сейчас следует побеспокоитьсяо парнях Курца. Особенно о команде «Империэл Вэлли». Если они в самом делесуществуют, можешь быть уверен, последуют приказу. Они достаточно хорошоподготовлены и натасканы. А это помогает выжить при любой неразберихе, на тоона и подготовка. Итак, пять минут после того, как включится сигнализация.Считаю до трехсот.

Логику Оуэна было трудно принять, но невозможноопровергнуть.

Ладно. Пять минут, согласился Генри.

Тебе не обязательно в это впутываться, заметил Оуэн. Мысльпришла к Генри в ореоле сложной филиграни эмоций: раздражения, чувства вины,неизбежного страха; в случае Оуэна Андерхилла — страха не смерти, но провала.

Если то, что ты говоришь, правда, все зависит от того,сможем ли мы незаметно выбраться отсюда, а ты ставишь наше предприятие подугрозу из-за нескольких сотен мудаков в амбаре.

Твой босс не так бы поступил, верно?

Оуэн вскинулся, выразив, правда, свое удивление не словами,а ставшим более привычным способом: в мозгу Генри вихрем пронеслась целая серияизумленно-комических масок. Но даже сквозь неустанный вой и визг ветра онуслышал смех Оуэна.

Вот тут ты меня припечатал, красавчик.