Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Едва сааг-туул прошёл последний из них, и вдалеке зажёгся огромный жёлтый «фонарь» — защитный купол, растянутый над плато — Гедимин вздрогнул от треска и воя. Джагулы били в бубны и дудели в раковины что есть мочи. Звук доносился с трёх сторон — и, оглянувшись, Гедимин увидел «музыкантов» из племён Джелег и Улгех. С грохотом, рёвом и воем караван приближался к холму. Гедимин, привстав, увидел под куполом подвижные тёмные силуэты. В небе громыхнуло — кто-то выстрелил в воздух из плазмомёта. Раскалённое газовое облако ещё долго светилось, тая в небе.

— Э-эй! — заорал Вепуат, приложив ладони к респиратору. — Свои!

Вдалеке кто-то сердито фыркнул. Замигали огни. Вепуат шагнул к Джагулам, дёрнул за рукав Урджена.

— Хватит уже! Нас видят.

Джагул с клыкастой ухмылкой опустил колотушку.

— У Пламени зоркие глаза. Но я подумал — лучше предупредить.

«Предупреждение, мать твоя колба…» — Гедимин потёр наушник. Грохот и вой наконец стихли. Сааг-туул поднимался по склону к приоткрытым «воротам». Сармат надавил на край ближайшей пластины, открывая «люк», и нырнул внутрь. «Полные трюмы глины. Две лебёдки. До утра провозимся.»

Часть 39

40 день месяца Пустоты — 8 день месяца Воздуха. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

40 день Огня, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Айзек, спустившийся в бункер с утра, на монитор даже не взглянул.

— Гедимин, — он смотрел на сармата в упор, недобро щурясь. — В этот раз — не просьба, а приказ. До следующего утра — никакой деятельности вокруг станции. В цех даже не заходи.

Гедимин ошалело мигнул.

— Ткацкий станок… — вырвалось у него. Айзек перевёл взгляд на потолок и на долю секунды стиснул зубы.

— Станок до завтра потерпит. Никакого строительства, никакой механизации. Запчасти не делать, сырьё не копать! При нарушении… — Айзек судорожно вздохнул и покосился куда-то вбок. — Будешь деактивирован насильно. Втроём справимся.

«Мать моя пробирка…» — Гедимин снова мигнул. «Что за очередной бред?»

— Лучше зови операторов, — буркнул он. — Сброс энергии…

— Отменяется, — перебил его Айзек. — Если реактор до завтра не терпит — глуши.

Тёплые щупальца, прилипшие к запястью Гедимина, беспокойно зашевелились. «Не на-до,» — прогудело внутри черепа.

— Реактор не трогайте, — сармат угрюмо сощурился. — Что там случилось? Какой катаклизм?

Айзек молча ткнул себя в виски. Гедимин, насторожившись, поднял экранирующие пластины.

— День Ук-Хеммайи, — мрачно сказал Айзек. — Ты за календарём-то следишь?

Гедимин мигнул ещё раз. Понятнее не становилось.

— Тут весь месяц — сплошные дни Ук-Хеммайи, — буркнул он, вспомнив все проблемы на стройках и в цехах. — Что изменилось-то?

— Сегодня — самый-самый его день, — отозвался Айзек без тени ухмылки. — Ты приказ запомнил? Насчёт деактивации — я не шучу. Иди наверх, тебя Вепуат заждался.

На Вепуата Гедимин наткнулся, едва обогнув душевую. Над обрывом, почти над головой сармата, поднимался «горб» сааг-туула. Огромное животное поставило передние лапы на край плато и уложило морду на гравий. На загривке стоял Урджен и озадаченно шевелил ушами. Второй погонщик тоже смотрел удивлённо.

— Почему не знаешь? — растерянно спросил Вепуат, и Джагулы переглянулись. — Ритуалы — это же по твоей части.

Урджен дёрнул ухом и оглянулся на приоткрытый «люк» невдалеке от его ног.

— Это внутренний ритуал, — угрюмо прорычал он. — Кто мне их покажет⁈ Я вот не спросил, чего ты не знаешь. А должна бы.

В приоткрытом «отсеке» кто-то коротко провыл и под недовольное рявканье Урджена высунулся наружу. Погонщики попятились.

— Урху? — самка, выглянувшая из «люка», едва не зацепилась за край гирляндой многочисленных «цацек». — Что тут нёс Урджен?

Урджен зарычал. Самка с коротким рявканьем провела когтями по воздуху.

— Тебя про что спросили? Кого было нужно звать⁈ Нет, давай болтать…

— Кто болтал⁈ — Урджен недобро оскалился. Гедимин потянул Вепуата за плечо, тот досадливо отмахнулся.

— Кто чего не знает — не твоё дело, — продолжала самка сквозь оскаленные клыки. — Там, у них, другие боги. И свои порядки. Что тебе рассказать, Урху? Об открывающем ворота?

Вепуат поспешно закивал.

— Надо проводить ритуал, — он махнул рукой на «восток». — Кроме нас, некому. Как правильно встретить Ук… открывающего? Какими подношениями?

Гедимин бесшумно попятился и свернул за угол. «Традиции,» — он брезгливо поморщился. «Не знаю, что понадобилось Вепуату. Мне оно точно ни за чем не надо. Пойду в цех… А, hasu!.. Ну, про чертежи-то разговора не было?»

Он повернулся было к лаборатории, но у её трапа уже клубилась растущая толпа филков — едва выйдя из душевой, они вставали в одну из очередей. Найти своё место сразу удавалось не всем, и над толпой стоял гул недовольных голосов. Из люка высунулся филк-медик, прикрикнул на шумящих, огляделся по сторонам — и ткнул пальцем в Гедимина.

— Кет! Бегом на сдачу крови. Эй, внизу, — все от трапа! Лечить ваши переломы нам некогда!

Филки с сердитым шипением попятились от фургона. В дверях Гедимин разминулся с кем-то в тяжёлом скафандре — кажется, Джефри.

— Руку, — буркнул медик, едва сармат вошёл в отсек. Не глядя, он прижал кровезаборник к открытому запястью и снова высунулся в шлюз с каким-то листом в руках. Сквозь гул усиленной вентиляции Гедимин слышал, как он выкликает имена. Филки по ту сторону люка загудели громче.

— Ничего не перепутал? — спросил кто-то; он почти кричал, перекрывая общий гул. — Я ведь официально мёртвый. И Войя тоже.

— Без тебя знаю, — отозвался медик. — Через полчаса чтоб были тут. И ты, и Войя, и остальные!

Он с тяжёлым вздохом прошёл по отсеку, по пути сдёрнув кровезаборник с руки Гедимина и отправив в общий ящик.