Обратный отсчет: Равнина - Токацин

лебёдкой. Сначала загрузим Улгехов — всё равно к костям их не пустили. А остальных — когда наедятся.

…Зверь Улгехов неподвижно лежал на мелководье, высунув морду на берег. Никого, кроме Вепуата, на его панцире не было. Гедимин спустился на землю и теперь, увязая в глине, стаскивал мешки в кучу.

— Вира! — крикнул он, отпуская трос. Лебёдка подняла бы и больше, но цеплять было уже неудобно. «Неуклюжие контейнеры. Усовершенствовать бы форму… да хоть стандартный квадратный ящик ввести. Только вот из чего? Рэссена тяжёлая, древесина кривая, гзеша не напасёшься…»

…Груз повис у распахнутого «люка». Внутри «отсека» возился Вепуат, раскладывая мешки по нишам и коридорам. Гедимин видел его только на экране сигма-сканера — правый «борт» сааг-туула был загружен, и лебёдку развернули к левому, дальнему. С каждым спуском в «трюмы» Вепуат всё дольше там задерживался — место заканчивалось, а две трети мешков ещё лежали на берегу. Гедимин стащил их в кучи, распределив по размеру «отсеков», и теперь смотрел на оставшиеся на земле жёлтые потёки. Местные «контейнеры» герметичностью не отличались — часть сырья протекла и на остров, и на пол склада, и на скафандр, и Гедимин не сомневался, что «отсеки» сааг-туулов придётся от глины отмывать. «А ведь Скогны знают, докуда поднимается вода,» — думал сармат, угрюмо щурясь. «Тут и знать нечего. Островок плоский, как взлётная полоса. Почему было не построить склад на платформе? Тут же полно камней для фундамента. Приподнять хоть на метр — и ничего не заливало бы…»

— Sata! — донеслось сверху. Вепуат перебрался на хребет зверя и теперь разворачивал лебёдку к Гедимину. Сармат помахал ему рукой.

— Майна!

…Последняя партия мешков поднималась вдоль брони. С этим «грузовиком» больше делать было нечего — только дождаться, когда Вепуат вылезет из «отсека», и вызвать на «стоянку» следующий. Гедимин шагнул в сторону, оглянулся на зверей, замерших на мелководье. С их спин доносился стук, костяной хруст, быстрое чавканье — и снова десятки ударов по клиньям и треск раскалываемой кости. Осколки летели в воду, и что-то мелкое, живое металось вокруг них, подбирая съедобные остатки. Гедимин покосился на реку, проверяя температуру. «Плюс пять. Ну, допустим, органика не загнила. Но какой только дряни местные ни тащат в рот…»

Сигма-луч отвернулся от жилых «отсеков» и заскользил по мелководью. Полости с «мозгом» (скорее, жировой тканью) были не во всех костях — таких, наоборот, было мало. Большая часть была пустотелой и ажурной. «Летающая тварь,» — определил Гедимин. «Как они её назвали? Небесный ткач?»

Последнее слово засело в мозгу занозой. Сармат, едва заметно щурясь, глядел на кости. «Как оно упало? Хвостом к острову? На глубине, видимо, челюсти. Вон те четыре пластины как-то смыкались, а потом… Где зубы? Где шло измельчение?»

Вместо зубов — пусть не привычных, вставленных в челюсти, но хотя бы глоточных — на дне валялись разломанные костяные «доски» со множеством мелких пор. Отверстия были сквозными.

«Чуть больше миллиметра,» — машинально прикинул Гедимин. «Ровные такие ряды отверстий. И направляющие вдоль них…»

— Аррау! — донеслось сверху. Пока Гедимин изучал кости, зверь Хеллугов незаметно отошёл от скелета и, оттеснив загруженный «транспорт», залёг у берега. Вепуат, перебравшийся на его спину, стоял над разобранной лебёдкой и изображал, как чешет в затылке.

— Геджер! — Урджен помахал сверху посохом, придерживая погремушки. — Куда смотрит око Пламени? Что видит?

— Кости, — отозвался Гедимин, переводя взгляд на воду. «Не так уж глубоко. Можно дойти и…»

— Кости? — Урджен насторожился. — Мозговых больше нет. Урху нам сказала…

Гедимин качнул головой.

— Кости челюстей. Те, что в мелких-мелких дырках. Подожди, я схожу за ними.

Урджен взвыл, запрокинув голову. «Чёрные» Джагулы, собравшиеся на спине своего зверя, побросали кости и повернулись на вой.

— Кости для Геджера! Слушайте его — и достаньте их! — крикнул им Урджен, поднимая посох над головой. Гедимин мигнул. Джагулы перебрались на загривок зверя и смотрели на сармата, навострив уши. Двое медленно поднимали с «палубы» мотки тросов-щупалец. «Длины хватит,» — машинально прикинул Гедимин. «Воду пробьёт? А, у них даже грузики…»

…Последний мешок в «трюм» затолкали, когда у предметов пропали тени. «Здесь день длиннее, а вечер — короче,» — напомнил себе Гедимин, взбираясь по мокрому панцирю. Скафандр он кое-как отмыл, но вода, стекающая по его следам, оставалась жёлтой и несла с собой блёстки. «Расход сырья,» — сармат досадливо сощурился, но тут же забыл о глине. В углублении панциря на подстилке лежали вытертые досуха кости — куски пористых пластин. Их, как теперь видел Гедимин, у животного было две — фрагменты какого-то парного органа.

— Паутинные железы, — хмыкнул Вепуат, простукивая кость. — Видишь? Сюда что-то впрыскивалось, а в протоках — с чем-то смешивалось. Промывать надо будет как следует. Образца не возьмёшь, но отдельные молекулы… Мало ли, что там был за состав.

Гедимин слушал его вполуха. Перед мысленным взором стояли ряды нитяных мотков, промежуточные шпульки, наконечники-продёргиватели и широкая станина с двумя «лапами» захватов, передающими челнок навстречу друг другу. «Механизмом я бы это не назвал. Но пару сложных процессов оно облегчит. Даже если работать будет от живого „мотора“. Изготовить подобный образец из металла и проверить…»

Вокруг бурлила вода — сааг-туулы шли по речному дну, как будто решили добраться до невидимого берега. Где-то впереди — и, по всей видимости, недалеко — был разлом. Гедимин прикрылся от брызг защитным полем и достал листок желтоватой бумаги. «Скорей бы Альгот доделал гидроизолирующий состав. На Земле я бы сам справился, но местная химия… не, не возьмусь.» Он тщательно вытер мокрое колено, уложил на него бумагу и начал чертить.

39 день Лучей, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Воздуха — Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Гедимина разбудил монотонный стук кости о кость и прерывистое взвизгивание какой-то дудки. Он перевернулся набок, покосился на часы, — шёл второй час утра. Судя по неподвижности и углу наклона «палубы», сааг-туул вместе со всем населением залёг где-то в степи. Стук стал громче, визг прекратился, зато кто-то завыл, выкликая непонятные слова. Одно из них Гедимину показалось знакомым. «Зуурджег? Тот пленник из Ур-Согганов?» — сармат