Всего лишь тень - Карин Жибель

Он склоняется надо мной, легко прикасается к лицу.

Сопротивляться, оттолкнуть его… у меня больше нет сил. Проклятые таблетки.

– Ты превзошла все мои ожидания, Хлоя. Ты действительно само совершенство.

Его рука опускается на мою шею, чуть распахивает блузу.

Мое сердце сейчас взорвется, я чувствую. И надеюсь на это.

– Ты стала убийцей, мой ангел… Бедный Мартен, бедный Бертран! Ты понимаешь, что хладнокровно убила двух ни в чем не повинных людей, моя сладкая?

Моя голова раскачивается справа налево, пытаясь сказать «нет». Чтобы уйти от очевидности.

Я не могла жестоко убить двух невиновных!..

– Уверяю тебя, они были совершенно ни при чем. Никто мне не платит, нет никакого заказчика… Есть только я! Ты и я. И теперь ты здесь, я смогу заполучить тебя. Это будет длиться месяцами, может, даже годами… А потом я от тебя устану и выберу себе другую. И буду смотреть, как ты медленно подыхаешь в этих стенах.

Он выплевывает свой жгучий яд прямо в мое заледеневшее лицо. Со своей сияющей улыбкой.

– Я скажу им, кто ты! Я скажу им, что ты сделал!

Я пыталась закричать, но с губ слетел только жалкий лепет.

– Давай, сердце мое, говори им все, что захочешь. Сумасшедшим никогда не верят, особенно таким параноикам, как ты… Они решат, что ты включила меня в свой бред, потому что мы знакомы. И просто вкатят тебе еще большие дозы.

– Нет!

– Да, Хлоя. Слово чокнутой ничего не стоит. Они сделают вид, что принимают тебя всерьез, и увеличат количество препаратов… Здесь ты никто. Всего лишь буйнопомешанная, опасная преступница, которую признали невменяемой и не отвечающей за свои действия. Психически больная, которую следует изолировать, запереть, помешать причинять вред нашему прекрасному обществу… Ты получила пожизненное, дорогая. И никому больше нет до тебя никакого дела, кроме меня.

Не знаю как, но я нахожу в себе силы оттолкнуть его. Он падает на бок, я кидаюсь к двери. Бешено дергаю ручку, зову на помощь, пока не теряю голос, стучу в дверь кулаками.

Когда я оборачиваюсь, эта мразь разглядывает меня со своим бесноватым видом. Он тихо помахивает у меня перед глазами связкой ключей.

– Тебе это нужно, мой ангел? Подойди и возьми… Ну же, подойди! Хочешь лишить меня своего общества? Разве нам с тобой здесь не хорошо?

Мой затылок откидывается назад, череп врезается в запертую дверь.

Я хотела бы разбить себе голову. Чтобы больше не видеть его улыбку. Не слышать его голос.

Чтобы отправиться в гроб, где его не будет.

Ты получила пожизненное, дорогая.

Дозы успокоительного берут верх. Разъятые нервы изменяют мне. Я падаю около двери.

Сидя на кровати, он продолжает наблюдать за мной, словно проникает в меня одними только глазами.

– У тебя изменилось лицо, Хлоя. Однако, на мой взгляд, ты стала еще красивее, чем раньше… Наверняка потому, что сбросила эту чертову маску! Наконец-то ты избавилась от чувства превосходства, от того высокомерия, которое тебя портило. Теперь ты – это действительно ты… И действительно моя. Теперь я уверен, что ты будешь меня видеть. Ты будешь думать только обо мне. Я стану твоей вселенной в одном лице, ты хоть понимаешь?

Он усмехается, засовывает ключи поглубже в карман. Потом медленно идет ко мне.

Как бы я хотела исчезнуть! Как бы я хотела никогда не появляться на свет!

– И ты скоро потеряешь разум, Хлоя. Мало-помалу ты забудешь, кем была.

– Нет…

– Да, мой ангел. И я знаю, что ты меня полюбишь, как никого никогда не любила. Потому что у тебя буду только я.

Он поднимает меня, уносит в свое логовище.

Как оказывается, прямо позади кровати.

Я лежу на полу, на холодном кафеле, уставившись глазами в потолок.

Он говорит со мной, я его слышу. Но ответить не могу.

Я могу только плакать. Снова и снова.

Пока он медленно меня раздевает, как тряпичную куклу со вспоротым животом.

– Знаешь, ты первая, кто пришел ко мне сюда. Обычно они убивают себя, чтобы избавиться от меня. Но ты… ты не такая, как другие, ты исключительная. Ты самый прекрасный мой успех.

Я зову на помощь, слова умирают в глубине моего горла.

Пока он проводит своими губами больного психа по всему моему телу. По живому. Оставляя жестокие ожоги.

– Мой шедевр…

Я умоляю сердце остановиться.

И слышу, как он смеется.

Я умоляю смерть забрать меня, но понимаю, что она не придет.

Что никто не пожелает осквернить мой гроб.

Не помешает ему осквернить мое тело. Что он и делает.

– Мое самое прекрасное побоище.

Год и три месяца спустя…