Убить Пифагора - Маркос Чикот

За спиной главнокомандующего по всей равнине истерически визжали трубы, воспевая войну и смерть. Кротонцы начали массированный натиск. На бегу они громко кричали, превращая свой страх в ненависть и ярость. К яростному крику присоединился грохот сотен двойных флейт и сиринг [37], цимбал и бубнов. Охваченный этим грохотом, герой Кротона стремительно приближался к напиравшим на него лошадям. Он заметил зазор между двумя лошадьми и изменил траекторию, чтобы прорваться посередине. Его ноги крепко сжимали конские бока, всадник и конь будто бы превратились в кентавра. Он поднял щит, чтобы защитить себя от удара, который вот-вот нанесет противник слева, и отвел руку, державшую меч. Разум был пуст, его поступки руководствовались природной воинской интуицией.

Он бросил последний взгляд на всадника слева и переместил щит, чтобы отразить удар вражеского меча. В следующий миг сосредоточил свое внимание на воине справа. Глаза противника всегда указывали, каков будет его следующий шаг. Всадник смотрел на его голову, меч его был поднят, бок защищен щитом. Выражение лица было яростным, без намека на страх. Он, несомненно, был опытным наемником. Милон сосредоточился, чтобы остановить удар.

Когда они оказались в нескольких метрах, ярость на лице противника сменило удивление. Несколько секунд назад он пришпорил скакуна, пустив его тяжелым галопом, как вдруг конь резко затормозил. Всаднику пришлось наклониться вперед, ослабив защиту. Милон сунул меч под вражеский щит, пронзил кожаную кольчугу, как шелк, и острие меча вонзилось в печень наемника. Конь Милона продолжал двигаться вперед. Полемарх извлек меч из тела врага, существенно расширив рану. В это мгновение Милон выдвинул свой щит и почувствовал сильный удар. Он услышал крик боли и заметил, что всадник слева упал на землю. Он придержал коня, продолжая углубляться во вражеские ряды, которые почти остановились. Наклонился влево, плотно прижав щит к телу. В мощном порыве сокрушил еще одного врага. Теперь кавалерия сибаритов окружала его со всех сторон. Внезапно конь остановился, врезавшись в неподвижно застывшую огромную лошадь. На мгновение его охватила паника, он почувствовал, что падает, но сумел удержаться в седле. Лошадь справа поднялась на задние ноги и сбросила всадника. Какой-то человек направил на него свою лошадь, но та почему-то двинулась наискосок, подставив Милону левый бок соперника. Он повернулся, воткнул меч под том подмышку и быстро отдернул.

Он проник уже в третий ряд вражеской армии. Быстро огляделся, чтобы выбрать другого противника, и обнаружил, что в сибаритской кавалерии царит полный хаос. Лошади останавливались и кружились на месте, вставали на задние ноги или шли бочком очень изящным, но бесполезным для боя шагом. Сибариты в отчаянии дергали повод. Они бешено колотили коней, которые их не слушались. Двести всадников, намеревавшиеся прорваться с флангов, не могли сдвинуться с места. Воспользовавшись неразберихой, кротонские всадники вклинились в сибаритскую конницу, кроша и рассекая направо и налево.

Сибаритские лошади были обучены одному: радовать взор своих владельцев-аристократов. Их с рождения заставляли танцевать под музыку. Зная это, в первых рядах своей армии Милон разместил сотни музыкальных инструментов. И отдал приказ подпустить вражеских лошадей на расстояние, с которого те лучше услышат музыкантов. Те старались изо всех сил: издавали пронзительный звуки, стремительно надвигаясь на неприятельскую армию.

«Сработало!» — ликующе подумал Милон.

В нескольких метрах от него, в четвертом ряду кавалерии, в ужасе застыл Телис. Он смотрел то в одну, то в другую сторону, не понимая, что происходит. Натиск сибаритов казался неудержимым, и вдруг, под звуки грохочущей музыки, доносившейся из кротонских рядов, лошади пустились в пляс. Даже его собственный конь выписывал круги, ритмично встряхивая гривой.

Когда грянула музыка, Телис видел, что Милон движется прямо на него. Кротонский колосс, увенчанный лавровым и оливковым венками, мчался во главе своей скудной кавалерии. Телис был убежден, что его сейчас растопчут. Именно в этот момент лошади начали вести себя странно. Милон словно только этого ждал: мигом рассек мечом одного воина, ударил щитом другого. Пробираясь между рядами конницы, протаранил щитом третьего солдата. К счастью для Телиса, который увидел, что кротонец направляется прямо к нему, какой-то огромный конь встал как вкопанный на пути и остановил его лошадь. В это мгновение Бранк, расположенный справа, издал крик и погнал своего коня на Милона. Конь поскакал на кротонского главнокомандующего, как вдруг развернулся и затрусил вперед бочком, нарушая всякую стратегию Бранка. Хотя спартанец быстро с ним справился, Милон, на удивление проворный для своего могучего телосложения, вонзил меч ему в бок.

Увидев, как рухнул замертво его самый ценный воин, Телис почувствовал ледяной укус паники.

Милон впился в него взглядом. Герой Кротона не мог знать, кто перед ним, ведь они никогда прежде не видели друг друга, но избрал его в качестве цели и бросился на него, как молния Зевса. Ловко увернувшись от коня Бранка, он оказался рядом с Телисом. Тот отчаянно пытался держаться лицом к Милону, но конь под ним по-прежнему танцевал. Он повернулся в седле и поднял руку, целясь мечом в полемарха. «Я должен задержать его, пока кто-нибудь не придет мне на помощь», — с тревогой подумал он. Милон нанес удар, и Телис покачнулся. Боли он не чувствовал, но, отведя глаза, с ужасом увидел, что кисть и предплечье исчезли. Ниже локтя ничего не было. Обрубок выплюнул струю крови, обагрившую гриву коня. Он подумал, что сейчас умрет. В следующий миг меч проломил ему ребра и вошел в легкие. Он недоверчиво уставился на Милона. На лице его он не увидел ненависти, только решимость.

Его соперник вытащил меч из груди, причинив у острую боль.

— Боги, — пробормотал Телис.

И рухнул на лошадь. Проклятое животное продолжало кружиться. Телис соскользнул и упал ему под ноги. Он лежал на боку, уткнувшись лицом в землю. Прежде чем в глазах у него потемнело, он созерцал странный лес лошадиных ног. Меж ними, словно перезрелые груши, падали тела его товарищей.

Резня шла своим чередом, ярость и ожесточение возрастали.

Милон все глубже врезался во вражеские ряды, пытаясь воспользоваться уникальным моментом. Он перемещался от одного неприятеля к другому, не останавливаясь ни на секунду. Он не видел особой доблести в том, с какой легкостью убил уже нескольких всадников вражеской кавалерии. «Не я развязал эту битву», — повторял он себе, погружая меч в очередное тело.

В нескольких метрах впереди вопила окутанная пылью пехота Сибариса, подбираясь все ближе к месту сражения. Милон оглянулся и увидел, что его собственные пехотинцы врезались в неровные ряды сибаритской конницы. Кротонские солдаты бросались на вражеских всадников, как рой разъяренных пчел. Некоторые сибариты пытались спешиться, чтобы продолжить сражение на земле: они спрыгивали с обезумевших лошадей, но стоило им коснуться земли, как их пронзили кротонские мечи и копья. За несколько минут после начала битвы под копытами истекало кровью более половины всадников Сибариса, самых ценных и хорошо вооруженных солдат этой разношерстной армии.