Это было давно: Дневники. Воспоминания. Путешествия - Алла Сергеевна Демидова

наигрывает?» – и я была вынуждена с ней согласиться. Я заметила, что Александру Васильевну особенно интересовал Орлов, его рассказ о учебе в семинарии. Она сказала, что сама училась в епархиальном училище, но добром это училище вспомнить не может, и заключила, что вообще семинарии и епархиальные училища больше калечат людей, чем другие заведения.

Маленькое озеро Тенно и гора Бальдо (Монте Бальдо) на озере Гарда. Фото начала ХХ века

Наша лодка стала приближаться к берегу, и разговор оборвался. Мы подплыли к водопаду. Это не тот водопад, что работает на фабрике и наполовину запрятан в трубу, а свободный, и могучая струя его, начинаясь где-то наверху, падает почти отвесно в озеро. Мы долго стояли возле него и были почти мокрые от его брызг. Вдруг с высоты стали падать камни, мы подумали, что это водопад разбушевался, но когда немного отплыли и посмотрели вверх, то увидели, что падающие сверху камни были приветствием, надо сознаться довольно неуклюжим, со стороны молодых немцев, которые накануне останавливались в нашем отеле, а сейчас стояли высоко-высоко наверху, на совершенно отвесной скале, и, заметив, что камни их обратили наше внимание, принялись весело махать нам платками.

Мы медленно двигались вдоль берега. Совершенно отвесная стена опускалась в озеро, и в прозрачной воде ясно видно такое же отвесное продолжение скалы под водой. У меня закружилась голова, когда я смотрела в эту бесконечную бездну. Наши естественницы, Татьяна и Александра Васильевна, собирали какие-то водоросли для своих гербариев. Мы нашли место на берегу, где можно было причалить, высадились и пошли вверх по пологому зеленому склону, но невысоко, так как боялись за лодку, которую могло смыть. Мы долго молча сидели на склоне и смотрели на противоположный берег. Берег Мальчезине казался менее суровым, чем тот, на котором мы находились сейчас. Был виден Мальчезинский замок и оливковые рощи, а наверху – каменная оголенная громада Monte Baldo.

Прежде чем вернуться домой, мы проехали вдоль берега еще дальше, чтобы вблизи посмотреть то место, где почти по отвесному склону строилось прибрежное шоссе и откуда к нам домой нередко прилетал звук взрывов, предшествуемых легким белым облаком. Шоссе было и сейчас от нас высоко, но мы видели на белой ленте будущей дороги копошащихся рабочих. Лента шоссе, как начерченная, очень выделялась на темном фоне скалы, изредка прерываясь там, где в будущем будет мост или возникал туннель.

Мы вернулись домой в самом прекрасном настроении. А я еще за обедом получила открытку – привет от своих петербургских учениц. На открытке, по странному стечению обстоятельств, были изображены скала, озеро и на нем лодочка; только у нас на Гарда скала гораздо выше, а цвет озера не зеленоватый, а темно-синий.

Накануне отъезда 2-й группы в Венецию, мы устроили прощальный вечер. Много пели, а Владимир Михайлович Цебриков играл на рояле долго и хорошо – не как дилетант. И даже дело не в его прекрасной технике. Он играет, забывая об окружающих, а мы молча могли его слушать часами. Особенно я люблю его импровизации. В это время он иногда что-то говорил, заставляя слушателей войти в строй его образов, услышать в звуках музыкальное воплощение его мыслей. В этот вечер он играл и заставлял нас войти в мир Адриатики и «увидеть» жемчужину Адриатики – Венецию, куда на следующее утро отправлялась 2-я группа.

Владимир Михайлович оказался сложным человеком. Когда мы сюда приехали, 2-я группа, как я уже писала, была здесь. Цебриков у них – главный руководитель. Мне он сначала показался очень старым, может быть из-за его седых волос и некоторой сутулости. Но во время наших пешеходных прогулок он был бодр и крепок, никогда я не замечала, чтобы усталость сказывалась на нем сильнее, чем на других. Его главным образом окружала молодежь. Да и вся группа относилась к нему с таким вниманием и любовью, что это походило иногда на поклонение. Его любила и вся прислуга отеля. На самом деле он был очень обаятелен, относился ко всем очень просто и внимательно. Он любил много говорить на наших вечеринках или во время экскурсий. Правда, когда произносил так называемые тосты, в его речи слышался неприятный пафос и напыщенность. А неискренность тона заставляла предположить несоответствие внешнего и внутреннего содержания. Вторым его недостатком, уже как лектора, являлась некоторая несистематичность изложения, туманность образов. Я думаю, это громадный недостаток для профессора точных наук, которым он был.

Однажды мы отправились на так называемую геологическую экскурсию с Владимиром Николаевичем. Перед прогулкой он нам прочитал довольно сумбурную лекцию на вилле al Solo. Шли мы не торопясь, по шоссе в небольшой поселок Navene, лежащий в километрах шести от Мальчезине. Это последний перед границей итальянский поселок; дальше шоссе уже не идет по берегу озера. По дороге встречались каменоломни, где Владимир Михайлович хотел показать нам ископаемые породы. Но каменоломни были разрушены и покрыты массой мелких обломков, найти там что-нибудь интересное проблематично. Я вспомнила интереснейшие каменоломни на Кавказе, где в разломах действительно можно увидеть чередующиеся слои. Гораздо интереснее была сама дорога, особенно когда выбегала к озеру. Мы прошли мимо отвесной скалы, видимо, коварной, так как недалеко от нее три креста – память о разбившихся путниках. Погода была прекрасная, и ничего не предвещало скорой бури. Правда, иногда облака набегали на солнце, и озеро начинало непривычно хмуриться. Но к этому мы уже привыкли. Несколько дней подряд небо обманывало нас и не такими тучами, но до дождя дело не доходило. Мы шли дальше, тучки разрастались, серела поверхность озера. Вот наконец и Navene. Зашли мы в какую-то крошечную osteri-ю, но нашли там только хлеб, прескверный сыр и всегдашнее красное итальянское вино. Расположились отдохнуть и перекусить кто в крохотной низкой комнате с кирпичным полом, кто на улице перед домиком. Посидели мы недолго, с полчаса. За это время погода изменилась. Небо окончательно покрылось тучами, которые ползли откуда-то с запада. А я давно заметила, еще в России – если тучи с запада – обязательно будет дождь. Небо стало принимать свинцово-зеленую окраску, очень красивую, но разливавшую в воздухе тревожное настроение. Владимир Михайлович вышел на улицу, внимательно посмотрел кругом и сказал: «Эге! Минут через 20 будет гроза; спасайтесь, господа!» Сверкнула молния, начал погромыхивать гром. И вот мы буквально почти бегом, останавливаясь только на минуту, чтобы полюбоваться грозной картиной, направились домой. Мы втроем – я, Александра Васильевна и Татьяна – очень скоро опередили всю группу и потеряли ее из виду. На полдороге начался дождь, сначала небольшой, но все