Улыбочку! - Омер Барак

– Ну что за недотепа такой? Ты что, не мог смотреть под ноги?

– Я пыталась остановить его, мамочка, – откликнулась Декла, всякий раз в присутствии матери превращаясь в копию своей дочери.

– Нет, вы только посмотрите на это! – Мама трясла передо мной бумажкой, похожей на счет. – Триста девяносто евро за осмотр врача. Да они и шекеля от меня не дождутся! И я еще должна заниматься всем этим посреди отпуска! Даже когда у твоей бабушки был рак и мы были вынуждены прибегнуть к услугам частного врача, мы и то заплатили меньше.

Все шестеро находившихся в комнате людей были так или иначе связаны со мной кровными узами: старшая сестра, младший брат, зять, племянники и отец с матерью. Разве не должна была мама первым делом прибежать ко мне, погладить по голове, взять за руку и попросить описать в мельчайших подробностях все, что со мной случилось? А потом сказать Декле, что ее попытка остановить меня не имеет никакого значения. Я уже упал, и теперь все должны помочь мне подняться, и пусть она пойдет в свою комнату и подумает о своем поведении, потому что все мы – одна семья.

Слышишь, Декла? Семья!

Разве может она не спросить меня, могу ли я встать, сесть или лечь, а потом потребовать, чтобы Лираз немедленно вызвала сюда врача, и заявить ему в присутствии всей семьи, что, пока он не поставит меня на ноги, она отсюда не выйдет, а глупости вроде часов посещения ее совершенно не интересуют?

Разве не должна она, пока испуганный врач несет ей матрас, чтобы она могла спать рядом со мной на полу, посмотреть пронизывающим материнским взглядом на мою вывихнутую ногу, прикоснуться к ней тем чудесным материнским прикосновением, которого я так никогда и не испытал, но верю, что она им обладает, и сказать, что все выглядит совсем не так плохо, как мне кажется?

И что все будет хорошо.

Слышишь, Йони? Все будет хорошо. Это я, мама, тебе говорю.

А уж матери в таких делах разбираются.

Верно, мама?

– Йонатан, – буркнула мама, не отрывая взгляда от счета, – назови номер своего страхового полиса.

– А…

– Что ты там бормочешь? – рассердилась мама, в конце концов посмотрев на меня. – Он же должен быть у тебя в мобильнике. Давай посмотрим, чего он стоит, может, я у тебя чему-нибудь научусь.

– Э…

– Ну же, Йони! Шевелись! У меня страховой агент на проводе.

– Я…

– Его мобильник разбился, – прошептала с другого конца комнаты Лираз, о присутствии которой я уже забыл.

– Что? – спросила мама, впервые обратив на нее внимание.

– Он разбился при падении, – ответила Лираз, прислонясь к стене и сложив руки на груди. – Я отдала его в ремонт нашим техникам. И раз уж мы пираты, я позабочусь, чтобы они выставили вам счет.

– Я вообще не понимаю, как можно требовать такую сумму! – Мама тоже сложила на груди руки. Она выглядела, как задира-петух, готовый броситься в драку. – В приличных местах спрашивают, прежде чем предъявить счет на четыреста евро.

– Мы его спросили, – кивнула Лираз в мою сторону, – но, так как у него было сотрясение мозга и он не мог ответить, мы понадеялись, что он согласится.

– Так дела не делаются! – бросилась в атаку мама. – Можно поговорить с тем, кто за это отвечает?

– Именно этим вы и занимаетесь.

– Послушайте, девушка, мне ваш тон совершенно не нравится. Я – ваш клиент, я плачу деньги и требую, чтобы ко мне обращались вежливо.

– Будет лучше, – угрожающе произнесла Лираз, подойдя к маме вплотную, и я впервые почувствовал к ней хоть какую-то симпатию, – если мне не придется разговаривать с вами невежливо.

– Видал, Ицик, как они обращаются со своими клиентами? Если так пойдет и дальше, я потребую возврат денег за моральный ущерб.

То, что произошло дальше, потрясло меня до глубины души. Подняв трубку стоящего на столе телефона, Лираз нажала пару кнопок и, подождав несколько секунд, произнесла, глядя на маму в упор:

– Привет. Я прошу, чтобы ты вернул все деньги пассажирам номеров 103, 104 и 105 и высадил их на ближайшей стоянке. А пока пусть немедленно освобождают каюты.

И мама, железная женщина, которая всю жизнь охотилась за скидками, сбивала цены, строчила жалобы и любыми способами добивалась, чтобы работники сферы обслуживания пожалели о том дне, когда им пришло в голову заняться этим делом, подняла руку и процедила сквозь зубы:

– Не важно. Мы разберемся со страховкой, когда вернемся.

«Победу одержала Лираз!» – раздался в моей голове голос воображаемого рефери.

– Алон, – снова произнесла в трубку Лираз, – выселение отменяется. Это была ошибка. Приношу свои извинения.

– La naiba cu această curvă[7], – снова процедила мама вроде бы шепотом, но достаточно громко, чтобы все, кто понимает румынские ругательства, могли ее услышать. – Мало того что она разрушила нашу семью, так еще собирается испортить нам отпуск!

– Я разрушила вашу семью? – удивленно произнесла Лираз.

– Да не ты. Кто ты вообще такая? Шлюха его, вот кто.

– Рути, следи, пожалуйста, за языком, – взмолился Амихай.

– Что еще за шлюха? – спросила Лираз, держа ушки на макушке.

– Эй, как там вас! – чуть не задохнулся Амихай. – Тут, между прочим, ребенок…

– А кто это – шлюха, папочка?

– Пойдем, миленькая! – Амихай, меча громы и молнии, с такой силой потянул Яэли за руку, что чуть не выдернул ее. – Ты ведь хотела порисовать? Пойдем на детскую площадку.

– С того самого дня, как она появилась в нашем доме, от нее одни неприятности. Но то, что она сейчас здесь, это уже верх наглости.

– Значит, так, – дважды хлопнула в ладоши Лираз, привлекая внимание. – Сюда вот-вот придет врач. Вы все должны выйти.

– Может быть… – начал я.

– Нет, – многозначительно посмотрела на меня Лираз.

– Выходим, выходим, – повернулась к двери мама, и все остальные – кроме радостно кувыркающейся на детской площадке Яэли и ее отца, пытающегося сообразить, как рассказать ей о самой древней профессии, – угрюмо потянулись за ней.

А Лираз, проводив их презрительным взглядом, угрожающе щелкая при этом пузырями жвачки с запахом винограда, подошла к двери и с грохотом ее захлопнула.

– Лираз, – продолжил я героическую попытку закончить предложение, вертевшееся на языке с тех пор, как я проснулся, – не могли бы вы сказать врачу, что…

– Забудь про врача, – произнесла Лираз, заперев дверь. – Ты даже не представляешь, во что вляпался.

7

– Я тебя уже в третий раз спрашиваю. – Нет, это просто невозможно, подумал я, снова увидев над собой скрещенные на груди руки. – И на этот