Кровавый рассвет - Святослав Купчик

стала для меня открытием. Ближе к делу, папа, – попытался я ускорить его рассказ.

Он наполнил бокал.

– Сынок, слушай. Так тебе будет легче все понять.

– Хорошо.

– Стокин был таким же врачом и профессором во всем, как и Вицер. Твоя мать была прекрасной женщиной. За ней бегал Грылев, Стокин и я. Но она вышла за меня. Казалось, это никак не повлияло на нашу дружбу, но я все равно чах над твоей матерью, как Кощей над златом. Я любил ее до потери сознания. В свою очередь, она была моим спасением. Она была единственной, кого я слушался, единственным человеком, который мог меня понять, выслушать, дать совет. Сынок, я был самым счастливым человеком. Каждый день для меня был как день праздник. – Отец, пустил слезу. Я удивился, никогда я не видел таким своего отца.

– Я смутно помню маму. Мне было года два, когда ее не стало. Но мне кажется, что она была великой женщиной.

– Ты даже не представляешь насколько. Каждый божий день я просыпаюсь и обращаюсь к ней: «Снова без тебя. Надеюсь, ты видишь, каким большим и умным стал наш сынок».

– Отец, я никогда бы не подумал, что ты такой.

– На самом деле, я оставался верен ей с момента ее смерти. Боже, я так ее любил. Гриша, я просто должен был поквитаться с этими скотскими детьми.

– Рассказывай, папа, я должен знать.

– Прошел месяц с момента нашей женитьбы. Стокин и Вицер стали навещать нас все чаще под предлогом того, чтоб следить за беременностью твоей матери. В один день, я и Вицер должны были ехать в город, чтоб отдать какие-то документы, и поэтому твою мать должен был навестить только Стокин. Я верил ему. Но как только мы отъехали, я вспомнил, что забыл взять сумку с бумагами в кабинете на столе. Пришлось вернуться. Я быстро поднялся в свой кабинет, схватил бумаги и побежал вниз по лестнице, к выходу. Внезапно, прямо в тот момент, когда я уже стоял возле входной двери, раздался испуганный крик твоей матери. Я запомнил этот вопль на всю жизнь. Я развернулся и рванул вверх, в комнату твоей матери, распахнув двери, я застал ужаснейшую картину. Мой друг стоял над кроватью твоей матери с ножом. Наталья забилась в угол. Ее прекрасные глаза были полны страха. Я схватил деревянный стул и ударил Стокина по голове. Нож вылетел из рук этой твари. Стокин упал. Я сел на него и начал избивать, мне хотелось убить его собственными руками. Через какое-то время Стокин перестал сопротивляться. Увидев рядом с собой нож, я поднял его над моим другом, взмахнул рукой и, бах! – Отец громко хлопнул руками.

– Папа ты убил эту сволочь?

– Нет, меня сбил с него Вицер, который услышал грохот и крики с улицы и залетел наверх. Нож воткнулся в пол прям над головой и задел лишь волосы Стокину.

– Почему Вицер тебя остановил? Эту тварь я бы сейчас и сам казнил! – меня стала переполнять ненависть к Вицеру и этому Стокину.

– Меня бы казнили. Да и Стокин сам повесился через два дня после нападения на твою маму.

– Неудивительно.

– Он хотел украсть ее.

– Удивительно.

– Он хотел украсть Наталью. Ему не помешало даже то, что она была в положении. Представляешь? Насколько сильно он любил твою мать. Но я не отдал бы ее ни за какие деньги.

– Хорошо. Это понятно, папа. Но причем тут Грылев?

– С ним было то же самое. Спустя два года, после твоего рождения, твоя мама заболела. Вицер уехал тогда на несколько месяцев на какой-то съезд за границу. Я не знал хороших врачей, и тогда Грылев посоветовал мне одного хорошего врача, который мог бы помочь ей. Я послушал своего друга, потому что мне очень хотелось помочь твоей маме. Я не мог смотреть, как моя Наталья, моя душенька болеет. Так вот недели две этот врач помогал ей. Казалось, будто он действительно хороший врач. Я попал впросак. Это моя вина, во всем виноват я. – Отец выпил ром и заплакал.

– В чем ты виноват? Рассказывай, папа, прошу.

– Этот самый врач оказался посланником Грылева. В один прекрасный июньский день Грылев прислал Наталье письмо через этого самого «врача», в котором говорилось о том, что если она не уедет по-тихому к нему домой, то его посланник убьет и ее и сына. В тот день я и Грылев были на охоте. Он решил позвать меня, якобы отвлечься немного от этой суеты с болезнью Натальи. Я все равно не мог перестать думать о ней.

Она ничего не могла поделать в тот момент. Попросив подождать посланника за дверью, она выглянула в окно, рукой подозвала Михаила к двери своей комнаты и вернулась в кровать.

– Что было дальше?

– Когда Михаил поднялся наверх, то дорогу ему преградил тот самый врач, сказав, что Наталье сейчас плохо и она не может встать с кровати. Но почувствовав ложь в его словах, Михаил толкнул врача, и дверь открылась оттого, что этот огромный Михаил ударил об нее посланника Грылева. Там была ужасная картина… – Голос отца сломался и наполнился тоской. В его горле застыл ком.

– Папа, что там было? – у меня тоже подступали слезы.

– Моя Наталья. Любовь всей моей жизни, моя радость и мой покой! – зарыдал отец.

– Папа, – я тоже заплакал и выпил ром прямо из бутылки.

– Ее красивое, хрупкое, нежное тело лежало на кровати без дыхания. Из ее шеи торчала рукоять маленького ножа, который всегда лежал у нее в ящичке. Ее темные волосы замерли на кровати, ее прекрасные глаза навеки потеряли свой блеск. Кровь обагрила белую постель. На ее щеке была лишь одна слезинка.

– Отец! – Я обнял его.

– Эти твари лишили меня жизни, уже двадцать лет я просто существую. Моя радость и мой покой, мое счастье. Моя Наталья покончила жизнь самоубийством, убив при этом меня.

– Папа, почему ты не рассказал мне причину смерти мамы раньше?

– Потому что все тогда оставили в секрете, сынок, все и сейчас должно остаться в секрете. Прости сынок, но тебе нельзя было знать раньше, – отец вытирал слезы, которые все никак не могли успокоиться.

– Что стало потом, отец?

– Врача Михаил зарыл в лесу, о нем никто и не волновался. А вот Грылева прикрыл Щетинин с помощью своих связей. Ведь он был военной подстилкой, его нельзя было трогать. А когда он сам вызвал тебя на дуэль, моему счастью не было предела. Ты отомстил за свою мать, Григорий. А эту