Через Сибирь - Фритьоф Нансен

У богатого самоеда по два, три и даже четыре чума, в которых много спальных мест (впрочем, это всего лишь оленьи шкуры) в зависимости от величины семьи. Как правило, у них только одна жена. Богатые самоеды и ценители женской красоты, которых среди них не так уж и мало, могут позволить себе иметь две, три и даже четыре жены, и каждая живёт в собственном чуме.

Выкуп за жену составляет от 30 до 100 оленей да ещё шкуры и прочие дары. Отец же невесты даёт в приданое дочери домашнюю утварь, одежду, постельные принадлежности, иногда даже украшения и парадную повозку, которая считается её личной собственностью. Если же в жёны достаётся ленивая девушка, отказывающаяся работать, то самоед может отослать её обратно к отцу и вправе потребовать уплаченный за неё выкуп. Отец иногда и рад такому «возврату», потому что вновь может продать дочь.

Самоеды очень умны и в интеллектуальном отношении не уступают русскому крестьянину. Конечно, самым крупным культурным центром для них является Обдорск, и они уважают народ, создавший такой город, но и собственную жизнь в тундре, где никто (ни русский, ни зырянин) не может с ними равняться в умении и смекалке, ценят очень высоко.

Я был даже удивлён, что встреченные нами самоеды выглядели такими здоровыми, они выглядели даже покрупнее и посильнее наших саамов, хотя вообще-то самоеды ростом похвастаться не могут, они чаще всего ниже среднего роста.

Не могу сказать, чтобы они были ярко выраженного азиатского или монголоидного типа, никаких сильно раскосых глаз и выдающихся скул у них нет. Они темноволосые, гладколицые, со смуглым цветом кожи. Волосы отращивают длинные. Лица бывают очень красивые, даже на наш европейский вкус. Надо полагать, что в их жилах течёт достаточно русской крови, а может, и другой южной. Житков[30] писал, что встретил на Ямале двух мужчин из племён окотеттов и ламду высокого роста и крепкого телосложения, с резкими чертами лицами и большими прямыми носами, которые даже можно было назвать орлиными. Такой же тип встречается среди самоедов дальше к югу, как утверждал его проводник. Житков также говорит, что такие типы попадаются изредка и среди вогулов. Они напоминают о северных племенах так называемой палеоазиатской группы, и вполне возможно, что в них течёт кровь енисейских остяков[31].

Как я уже упоминал, у старика, приехавшего к нам, была борода с проседью, так что в нём было немало русской крови. Среди семей русских и самоедских рыбаков по берегам Оби такие смешения крови — обычное дело.

Пока мы были заняты с гостями, погода прояснилась и на севере показалась чистая вода. Капитан проснулся и как раз вышел на палубу. Так что можно было подумать и об отплытии. Когда самоеды поняли, что пора отправляться восвояси, они начали просить и умолять нас продать им водки. Но Востротин покачал отечески головой и объяснил, что об этом не может быть и речи. Убедившись в тщетности просьб и молений, глубоко разочарованные, полезли они вниз по трапу в свою лодку.

Мы на всех парах поплыли к северу, а они подняли небольшой парус на лодке и направились к мысу, с которого к нам и прибыли. Невероятно, но именно с этого самого места два самоеда приплыли к нам на «Фрам» 9 августа 1893 года, когда мы сделали тут остановку по пути к востоку в Северный Ледовитый океан и Северному полюсу. Боже мой, как летит время! Неужели прошло уже 20 лет?

Среда, 13 августа.

В полпятого утра мы вновь вошли в более густой лёд и, поскольку опустился густой туман, вынуждены были сбавить ход. Нам даже попадались ледяные поля до полумили шириной, и «Корректу» всё время приходилось возвращаться. В конце концов к семи утра лёд впереди так сильно сгустился, что нам пришлось встать на якорь. Глубина была 10 саженей. На приколе мы простояли целый день. Ветер то дул с севера-запада, то совсем стихал.

К полудню прояснилось, на чистом небе засверкало солнце. Из смотровой бочки было видно, что к северу и северо-западу до самого горизонта и до береговых отмелей простирались ледяные поля — и нигде не было видно хотя бы тоненькой полоски чистой воды. Но на севере небо ярко голубело, и это говорило о том, что море там должно быть свободно от льдин. А вот рядом с берегом небо было заметно светлее — значит, плотность льда там была больше. Да и на западе, судя по цвету неба, чистая вода была недалеко.

После обеда нам сообщили, что к «Корректу» опять направляется лодка. Это было неожиданно, поскольку мы находились довольно далеко от берега, а кругом был лёд. Оказалось, что к нам опять пожаловали пятеро самоедов. По-русски они не понимали ни слова.

На корме, словно паша, развалился рулевой. Наверное, он и был среди самоедов главным. Он невероятно походил на китайца, впрочем как и человек, сидевший на носу. В середине лодки сидел самоед без носа, а вместо рта у него была кривая дыра. Он напоминал прокажённого, но, скорее всего, был сифилитиком и выглядел ужасно. Лицо ещё одного гребца в лодке было красного цвета, опухшее и тоже обезображено рытвинами и рубцами — наверное, от оспы, если только не от сифилиса.

Им было разрешено подняться к нам на палубу и осмотреть всё вокруг. Реакция их была точно такой же, как и у вчерашних гостей. Но разговора у нас не получилось, потому что русского они не знали и объясняться приходилось жестами.

Они спустились обратно в лодку, и на прощание стюард принёс им буханку хлеба, которой они явно обрадовались, но ещё большее впечатление произвела бутылка виски. Они тут же пустили её по кругу и по очереди приложились к горлышку, но в результате ею завладел старший и стал прихлёбывать горячительное уже в одиночку. На лице его появилось выражение величайшего блаженства, когда он, отсалютовав нам бутылкой, похлопал себя по животу.

Гости также показывали нам привезённые вещи, но они были совсем не ценные. Тогда из садка в лодке достали несколько рыбин, сходных с сигом. Если я не ошибаюсь, то был муксун, который водится в Енисее. Это широкая рыба с крупной блестящей чешуёй и не очень большой головой. Первая рыбина была около фута длиной, плохо просолена и дурно пахла. Другие муксуны были более свежие, несколько таких рыбин мы получили от самоедов в подарок. Мы попробовали одну за ужином, но она была несвежей. Когда мы спросили, где же они поймали таких рыбин, гости ткнули пальцем в сторону земли, но я так и не смог понять, что именно они имели в виду: то ли муксуна поймали у берега, то ли в какой-то реке в глубине Ямала. Хотя, как мне кажется, рыба эта водится в ямальских озёрах.

Затем самоеды очистили несколько сырых рыбин от чешуи и стали их есть. Они разрезали рыбу в длину на две половинки, клали в рот один конец и отрезали ножом нужный кусок у самых своих губ, не выпуская из рук другого конца. Точно так же едят эскимосы — с одной только разницей: самоеды резали рыбу снизу вверх, а те режут мясо или рыбу сверху вниз. Впрочем, большого значения это имеет — и те и другие орудуют ножом с восхитительной ловкостью, так что ни нос ни губы не подвергаются опасности быть отрезанными или пораненными. Чтобы съесть большую рыбу таким манером, им потребовалось совсем немного времени.