Пьесы - Юрий Александрович Буряковский

себе, а две — в депо. Только будь осторожен.

Ж е л е з н о д о р о ж н и к. Ладно, Ирасек. Не в первый раз. Давали бы только побольше. (Тихо). Честь труду! (Уходит).

И р а с е к. Честь! (Катит коляску). Свежие газеты! Свежие газеты! Сенсация! Волга превратится в могилу… для фюрера… (пауза) нет преград! Волга превратится в могилу для фюрера… (Уходит, напевая).

Победитель —

Храбрейший наци…

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Уже знакомая нам комната в квартире Елинеков. Она заметно опустела. Большие стоячие часы показывают время около двенадцати. В окнах — вечерняя зимняя Прага. М а р и я  Е л и н к о в а одна в комнате. Она переходит с места на место, потом подходит к буфету, ставит на поднос запечатанную бутылку, графинчик со стопками и несет к столу. Возле окна на столике — маленькая елка.

М а р и я (шепчет). Йозеф, Йозеф, где ты сейчас? Что они там делают сейчас с тобою? (Снимает фотографию мужа со стены и ставит на стол, видимо, возле того места, где он всегда сидел). Мы не любили разлучаться, Пепо, даже на один день. А в такой вечер мы никуда не ходили и никого не звали к себе. Нам нравилось быть одним. Встретим же и этот Новый год, как всегда, вместе. (Наливает две стопки, склоняет голову на руки).

Тихо открывается дверь, на пороге  А н н а  К л е м е н т с. Мария не замечает ее. Часы начинают бить: двенадцать ударов. Мария поднимает голову и чокается с бокалом незримо присутствующего мужа.

Я ни о чем не жалею, ни от чего не отрекаюсь, я продолжаю твое дело (смотрит на фото), но прости мне сегодня мою слабость… (Плачет. Увидев Анну, смущенно встает).

А н н а. Простите, пани Мария. Мне что-то очень одиноко сегодня. И потом… сегодня такой вечер. Хоть и страшное у нас с вами горе, позвольте только поздравить вас. Я сейчас же уйду.

М а р и я (порывисто). Нет, нет, милая, я не отпущу вас. (Обнимает Анну). Мне так нужна сейчас рядом близкая, своя душа. Посидим втроем. Выпейте из его рюмки. (Показывает на бутылку). Это еще он сам покупал.

А н н а. Ваш муж, пани Мария, может гордиться вами.

М а р и я. О чем вы, Анночка?

А н н а. О, я не слепая, пани Мария. Я много поняла и многому научилась с тех пор, как перебралась к вам. Они оставили вас как приманку. Три месяца эти типы из гестапо торчали под вашими окнами. А когда надоело даже им… тогда вы снова начали…

Мария инстинктивно прикрывает ей рот ладонью.

И мне часто бывает стыдно, почему я до сих пор в стороне от борьбы? Я ненавижу их не только за смерть Вацлава, не только за ваше несчастье. Они пришли сюда, чтоб убить меня, вас, нас всех, убить нашу душу. Чтоб у нас остались только руки, послушные им руки. Чтоб мы забыли, кто мы, где наша земля, с кем наше сердце! Там, в Киеве, Вацлав помнил об этом, там боролся за свободную Прагу. О, теперь я уже не та Анна, которая прибежала к вам когда-то в слезах. Теперь я могла бы и обнять фашиста, чтобы легче схватить его за горло.

М а р и я. Это я слепая, Анночка, я. Рядом мучается живая душа, а я знаю только свое дело и свое горе. (Про себя). Не этому учил меня мой Йозеф, нет.

А н н а. С этой недели, пани Мария, я перешла работать на «Юнкерс», чертежницей в проектное бюро. «Юнкерс», пани Мария — это моторы и самолеты для Германии.

М а р и я (обрадованно). На «Юнкерс»? Знаете вы там конструктора Ярослава Ришанека?

А н н а. Ришанек? Мы работаем в одном бюро. А что?

М а р и я. Вот что, Анночка… познакомьтесь с ним поближе, он стоит этого. Будет полезно для вас.

А н н а. Хорошо. Непременно. А что он…

Слышен звонок.

Сейчас, в такое время? Кто это может быть?

М а р и я. Я посмотрю. (Выходит в коридор, возвращается). Я взглянула в глазок. Какой-то немец.

А н н а. Прошу вас, пани Мария, — все ваши гости приходили ко мне. Вы поняли меня? Ко мне!

Звонок.

М а р и я. Нет, девочка, мои гости — это мои гости.

Мария выходит и возвращается с  К о л и н с к и м.

К о л и н с к и й (Анне). Слишком поздний час для визитов, молодая пани. Вам известен приказ протектора?

М а р и я. Это наша соседка, снимает комнату после… после того, как я осталась одна. Две одинокие женщины.

К о л и н с к и й. Ключи! Пани свободна.

Анна, взволнованно оглядываясь, выходит.

М а р и я. Вот ключи, господин начальник.

К о л и н с к и й (отводит ее руку). «Влтава — краса Златой Праги».

М а р и я (про себя). Боже, не отнимай у меня рассудка… (Вслух). Я не понимаю вас. Что вам нужно?

К о л и н с к и й. Пани Мария, «спаси и помилуй вас святой Витт». (Вынимает из-под подкладки фуражки записку и протягивает ее Марии). Я чех, пани Мария, надзиратель из Панкраца. Ваш муж не в моем коридоре, но он передал это через Горака.

М а р и я (взволнованно читает). «Я все еще жив, моя дорогая Марийка, не опозорил себя и посылаю тебе сегодня свой привет. Не оплакивай меня и продолжай наше дело. Этот надзиратель — наш друг. Слушай его. Твой Пепо». Не опозорил себя… Что я должна сделать? Мне ничего теперь не страшно.

К о л и н с к и й (берет Марию за руку). Пани Мария, вам придется оставить свою квартиру. Комиссар Бэм… Он напал на какой-то след. Сегодня Новый год, но я все же спешил опередить его.

М а р и я. Нет, я слишком ненавижу их, чтобы прятаться. Пусть уж будет так, как богу угодно. Зато я увижу своего Пепо, там нас не разлучит и смерть. Я очень измучилась без него.

К о л и н с к и й. Простите, пани Мария, мы не принадлежим больше себе. Горак сказал: «Пани Мария должна на время сойти со сцены. Пусть предупредит об этом кого следует».

М а р и я. Горак?.. (С мукой). Я так хотела на прощанье обнять своего Йозефа. Но вы правы. Я сделаю все, как нужно.

К о л и н с к и й. Вы можете написать ему несколько слов.

М а р и я. Правда? (Торопливо пишет). «Дорогой мой… они никогда, никогда не смогут разлучить нас…» (Отдает записку Колинскому, обнимает его). Спасибо, спасибо вам. Завидую матери, которая родила такого сына.

К о л и н с к и й (смутившись). Простите, мне пора на смену. И уходите, уходите как можно скорей. Не забудьте же предупредить кого следует. (Уходит).

М а р и я (провожая Колинского). Идите с богом. Сделаю все. (Возвращается в комнату).

Порывисто входит  А н н а.

А н н а. Какое счастье, он ушел один! Что ему нужно было от вас?

М а р и я. Потом об этом, Анночка, потом. Вы смогли бы кое-что сделать?

А н н а. О, пани Мария, пошлите меня туда, куда вы послали бы только сестру!

М а р и я. Вы не раз, наверно, бывали на Мастецкой?

Анна