Откуда взялся этот Клемент? - Кит А. Пирсон

ящиков туда же. Полностью очистив шкафы от карловских пожитков, я распихиваю получившуюся кучу по черным мусорным мешкам, которые по заполнении завязываю и бросаю вниз по лестнице.

Моя решимость избавиться от малейшего следа этого человека в своей жизни такова, что менее чем через час я выставляю в прихожую последний черный мешок. Процедура зачистки служит своего рода катарсической терапией, и гнев мой несколько ослабевает. Впрочем, меня по-прежнему гложет горечь разочарования и сознание собственной тупости.

Когда я окидываю горделивым взглядом плоды своих трудов, раздается дверной звонок.

Перед дверью стоит худющий парнишка в синей спецовке.

— Привет, красавица, — оскаливается он. — Я — Люк из мобильного шиномонтажа.

Я демонстративно смотрю на часы и отчеканиваю:

— Вы опоздали на десять минут. И не «красавица», а мисс Бакстер.

Паренек краснеет и, не зная, как реагировать, робко улыбается.

— Прошу прощения. Мисс Бакстер.

Люк вертит в руках набор ключей, избегая меня взглядом. Я прикрываю глаза и делаю глубокий вздох.

— Да нет, это вы извините меня, Люк. Просто тяжелый день. Не обращайте внимания.

Ангельское личико механика чуть проясняется, и я протягиваю ему ключи от «фиата».

— Машина дальше по улице. Броская такая, желтая. Может, чашку чая или кофе?

— Не, спасибо, красавица.

Лицо его тут же искажается ужасом.

— Простите… мисс… мисс, э-э… Бейкер.

— Бакстер.

— Боже, Бакстер, да. Простите.

Я хихикаю, и он с явным облегчением удаляется.

Пока Люк трудится, я складываю в мешки барахло Карла на кухне и в гостиной. Данный процесс подразумевает и извлечение приставки ХЬох из-под телевизора.

Операция по выдергиванию на ощупь кабелей занимает минут пять, после чего приставка и десяток дисков с играми перекочевывают на гору мешков в прихожей. Вообще говоря, эта игрушка должна была послужить мне предостережением. Мужчина, готовый большую часть выходных проводить за отстрелом инопланетян в воображаемом мире, никогда не достигнет нужного мне уровня эмоциональной зрелости.

Когда последняя вещь Карла упакована в мешок, снова раздается звонок.

— Все готово, мисс Бакстер.

Механик возвращает мне ключи и просит расписаться в квитанции. Я черкаю свою фамилию на бланке, испещренном масляными пятнами, и возвращаю бумажку.

— Спасибо, Люк.

Паренек разворачивается к двери.

— Люк, вы играете в видеоигры?

Его лицо, объяснимо озадаченное, снова обращено ко мне.

— Э-э… Ну да.

Я беру мешок с приставкой и дисками и ставлю его на пол перед Люком.

— Здесь XBox и штук десять дисков. Считайте это щедрыми чаевыми.

— Что? Правда?

С некоторой опаской механик заглядывает в мешок, и глаза его округляются.

— Ага. Это все ваше. Приятного вечера, Люк.

Улыбнувшись на прощание, я закрываю за ним дверь.

«Да пошел ты, Карл!»

Я возвращаюсь на кухню и щедрой рукой наливаю себе вина. Усаживаюсь за стол, потягиваю мерло и начинаю раздумывать, как буду жить дальше. Увы, горизонт будущего омрачает множество обстоятельств.

Я хватаю смартфон и принимаюсь набивать сообщение Карлу:

«Я видела твои фотографии с Дакотой. Между нами все кончено. Твои вещи в мешках в прихожей. Забирай до выходных, или выкину на помойку».

Второй бокал вина знаменуется еще одной эсэмэской Карлу:

«И даже не думай доставать меня. Иначе твой босс узнает, как ты провел эту неделю».

Бокал пустеет на удивление быстро, настает черед третьего. Что ж, тогда, пожалуй, последнее послание:

«И, чтоб ты знал, я почти всегда имитировала».

Думаю, парочка угроз и гнусная попытка заставить его усомниться в своих сексуальных способностях — самое меньшее, чего заслуживает Карл. Завтра, при трезвом свете дня, я наверняка пожалею об отправленных эсэмэсках, но пока упиваюсь самодовольством.

Прихватив вторую бутылочку мерло, направляюсь в гостиную. Напиваться в одиночку — затея в любом случае плохая. А уж после пережитого мною дня и вовсе ужасная.

Плевать.

Включаю телевизор и щелкаю по музыкальным каналам. Выбор мой, пожалуй, не самый мудрый, но я останавливаюсь на канале любовных песен и с бокалом вина в руке растягиваюсь на диване.

Гнева, за которым можно было бы спрятаться, во мне уже не осталось, и реальность несостоявшихся отношений обрушивается на меня всей тяжестью. Свадьба, с датой которой я так и не определилась, теперь уже никогда не состоится. Не будет никаких мистера и миссис Паттерсон, равно как идеальной маленькой семьи, что я рисовала в своем воображении. И это-то уязвляет более всего. Обман и измену я как-нибудь переживу, но вот многочисленные последствия ранят куда больнее.

Четыре года жизни коту под хвост. Мои биологические часы продолжают безжалостно тикать, а счетчик отношений обнулился.

Вот и все. Мой последний шанс на материнство украден дешевой шлюхой.

«Сука!»

Меня накрывает рой мыслей о них. Что они сейчас делают? Смеются надо мной? Понимают ли, чего меня лишили?

Гнев снова возвращается, а с ним и слезы.

«Ну и где же мой Эдвард Рочестер, где мой Фицуильям Дарси?»

Это несправедливо! Не быть мне женой, матерью — да и писательницей, коли на то пошло. Никогда не стать мне тем, кем я мечтала. Какой толк от этих мечтаний? С тем же успехом могла бы лелеять детские фантазии о прекрасных принцах, единорогах и котах в шляпах.

Комната начинает вращаться. Я ставлю бокал на пол, закрываю глаза и сворачиваюсь клубком.

«Вот и все. Теперь, девочка, ты осталась одна».

Да на самом деле я всегда была одна. И, боюсь, это навсегда.

7

Уж не знаю как, но ночью мне удалось перебраться из гостиной в спальню. Просыпаюсь я с характерным похмельем, какое бывает только после красного вина.

Сквозь желе в голове одно за другим пробиваются воспоминания о вчерашнем дне, во главе с изменой жениха.

Когда брак заканчивается разводом, становишься разведенкой. До этого уровня я не дошла, так что затрудняюсь определить, кем же я стала. Возможно, просто бывшей невестой. Но это семантика. Сегодня я проснулась одинокой женщиной, все остальное детали.

Затуманенными глазами просматриваю смартфон на предмет ответа Карла на мои экспрессивные эсэмэски. Он проявляет завидное постоянство — ни гугу. А не все ли теперь равно?

После продолжительного душа одеваюсь и бреду на кухню. Здесь тихо и чисто, и в обозримом будущем так и будет. Голода я не ощущаю, однако заставляю себя съесть два тоста с маслом и выпить чашку зеленого чая. Две пустые бутылки молчаливо напоминают о том, почему у меня так раскалывается голова.

Стоило ли напиваться вчера и бередить раны? Может, и нет, однако час пьяных рыданий, на удивление, принес облегчение. Мне по-прежнему больно за зря потраченные годы, и вера в мужчин упала до исторического минимума, но я не