Про любоff/on - Оксана Робски

Он сел за стол, мы стали заниматься. Он смотрел на меня, ия, кажется, краснела. Не знала раньше за собой такой особенности.

– Поговорим об ударениях. Я произнесу слова, в которыхчаще всего встречаются ошибки. А ты запоминай, как правильно: кухонный; баловаться;щавель; по средам; премировать; обеспечение; бочковое.

– Пиво?

– Пиво.

Влад обошел стол и наклонился надо мной.

– А как правильно? Целоваться? Или целовадза?

– А как правильно? Ракушка или ракушка?

Влад задумался.

– Ракушка.

– Нет. Правильно – ракушка. Поэтому сядь на место ипоехали дальше.

Я стояла у окна в пустой переговорной и наблюдала за детьми,выбегающими из школы напротив. Нараспашку, без шапок – для них несуществовало ни мороза, ни зимы. Вернее, существовало, но имело совершеннодругое значение. Не «холодно» и «можно заболеть», а «снежки» и «весело». Почемус возрастом все меняет смысл? Его меняет накопленный опыт? Вспомнила дурацкуюпоговорку: «Обжегшись на молоке, на воду дуют». Я предпочитаю интуицию.Интуиция – это опыт прошлых жизней. Все, что в нас есть, – оттуда.Например, гордость, в которой так часто обвиняет меня Рита. Откуда она? Может,тысячи лет назад я была императрицей? В Риме? И поэтому теперь могу позволитьсебе так мало? Или так много…

А страх? Внезапный, ни на чем не основанный страх? Когдапросыпаешься ночью и долго смотришь на звезды? Может, меня сожгли на костре всредневековой Испании?

И эта мучительная жажда любви? Может быть, первую женщинузвали не Евой?

Влад был на переговорах уже час. Я съела всю малину у негона столе. Где он берет малину зимой? Да еще такую вкусную. Следующие посетителипереговорной останутся голодными.

Прошел еще час.

Появилась секретарша. С улыбкой: «Не думайте, что я не умеюсочувствовать».

– Даша, Владимир Викторович распорядился отвезти васдомой. Непредвиденные обстоятельства. И вечером машина заберет вас в семьчасов.

Водитель уже открыл дверцу машины. «Ну и хорошо, –пыталась я себя успокоить, – зато придумаю, что надеть в ресторан». Ритабыла дома.

– Он пригласил меня на ужин! – выпалила я спорога.

Рита обняла меня и закружила по коридору. Терминаторзалаяла. Это было похоже на сцену из мультфильма «Карлсон вернулся».

Пока моя подруга не узнала все подробности, она неуспокоилась.

Я с гордостью демонстрировала ей рисунок Влада.

Рита хихикала.

– А ты как? – вспомнила я законы вежливости.

– Он подарил мне потрясающие цветы, и сейчас мы поедемвыбирать мне подарок.

– Ого? А что ты хочешь?

– Не знаю. Что-нибудь красивое. А вообще-то мне джинсынужны. Или свитер какой-нибудь. С горлом, знаешь?

Пока я думала, что мне надеть, Рита жаловалась надомработницу КБУ.

– Представляешь, она совсем не убирает, а он ее выгнатьне может!

– Почему? – Я раздумывала над черной блузкой срозовым воротником. Достаточно ли это парадно?

– Да она у него девять лет работает!

– Ничего себе!…

– Ну да. И ведет себя так, как будто член семьи. А емунеудобно что-то сказать. Он считает, что она его любит.

– Ну, может, она его и любит? – предположила я.

– Может, и любит. Но ей убирать надо, понимаешь? А нелюбить.

– Рит, но так нельзя говорить. Она же не робот. Еслиона у него девять лет работала, и от души, то, правда, как он ее уволит?

– Да запросто! У него в кладовке паутина на полочке!Ужас!

– Она старая?

– Ну, так…

– Может, ей тяжело… – Я решила надеть коричневую юбку ибежевую кофту на пуговицах. – С моими сапогами хорошо будет?

– Черная юбка, наверное, лучше. С черными сапогами. Нозато эта с бежевой кофтой здорово смотрится. А потом – у тебя сумка черная, такчто нормально, – комментировала Рита.

Домработница КБУ категорически не замечала ее присутствия вквартире. И Ритиных вещей. И Ритиной грязной посуды.

– Я Косте пожаловалась. Она все вещи складывает, а домоих даже не дотрагивается.

– А Костя что?

– Ничего. Он, по-моему, ее сам боится. Ой, Даш, ты неопоздаешь?

Рита выглянула в окно.

– Приехал. Давай быстрей!

Терминатор лежала на коврике в прихожей и грызла мои сапоги.

– Отдай! – закричали мы хором. Она так ловкоуворачивалась, что даже не получила ни одного шлепка.

Молния была уничтожена. Левый сапог не застегивался. Яготова была расплакаться.

– Может, мои? – неуверенно предложила Рита.

– И хромать?

У моей подруги удивительно маленькая нога.«Аристократическая», как она говорила всем. «Непропорциональная», как онаговорила мне.

Я не знала, что делать. Мы пытались закрепить молниюбулавкой.

– Надевай джинсы! Быстро! – скомандовалаРита. – И замотаем чем-нибудь голенище!

Пока я натягивала джинсы, Рита принесла скотч и бечевку.

– Я надеюсь, ты не собираешься раздеваться? –спросила она, усердно обматывая мою ногу.

– Ты что? – испугалась я. – Конечно, нет.

– Ну и отлично. Потому что сама ты это снять несможешь.

Под джинсами ничего заметно не было. Но как я приду вджинсах, если Влад просил при параде!

– Вот что мы будем делать завтра? – задумаласьРита.

– Молчи. – Я быстро поцеловала подругу. Зазвонилтелефон. Влад.

– Даш, ты не торопись…

– Я уже бегу!

– Ничего, ничего, я тут в машине еще могу полчасикапосидеть…

– Ритка, он в машине!

– Быстро! – Рита вытолкала меня за дверь. Я вышлаиз подъезда так, как учат в книжках, – словно королева на собственныйбалкон.

– Как настроение? – почему-то поинтересовалсяВлад.

– Спасибо. Отличное.

– Забыл тебя предупредить – это официальноемероприятие. Так что мы сейчас заедем в магазин и попросим поменять твои джинсына что-нибудь подходящее…

Больше всего на свете я хотела бы оказаться дома, пододеялом. Без сапога.

– Может, я домой вернусь, переоденусь? – не оченьуверенно предложила я.

Машина остановилась напротив «Детского мира».