Про любоff/on - Оксана Робски

– Даша, рекомендую – Третьяковский проезд. Мечта всехдевушек этого города. За мной!

Мои сапоги снять невозможно. Я не выйду из машины.

Я отчаянно трясла головой.

– Нет, Влад, прошу тебя. Я ненавижу магазины, отвезименя домой! Иди без меня!

– Даша, что за истерики? – Влад веселился от всейдуши, буквально вытаскивая меня из салона. Я упиралась изо всех сил.

Девушки на высоких шпильках смотрели на нас с удивлением.

Влад тащил меня за руку и хохотал.

Перед нами распахнули стеклянные двери самого первогомагазина. С правой стороны. Я споткнулась на ступеньках.

– Даша, веди себя прилично. Меня так раньше мама к зубномутащила.

Манекены, вешалки, высокие потолки, лестницы. Как в музее,только холодно. Продавщицы похожи на секретаршу Влада.

– Даш, ну говори, что ты хотела? – спросил Влад.

Я не могла сказать ни слова. Все мои мысли сосредоточилисьна левом сапоге.

– Ну вот. Тянула меня сюда весь день, а теперь молчит.Вот они – женщины, – Влад улыбнулся продавщице. Показал на манекен. –Вот это, пожалуй, а, Даш?

Черный брючный костюм с фиолетовой рубашкой. Атласной.Красиво.

Я отрицательно покачала головой.

– В жизни не видел таких непокладистых девушек, –посетовал Влад.

Продавщица рядом с ним уже держала в руках вешалку с точнотаким костюмом.

– У вас тридцать восьмой, я думаю?

– Даша, быстро в примерочную!

Я обреченно побрела за продавщицей. Она повесила костюм и задвинулазанавеску.

Я рассматривала свой сапог. Делать нечего. Я должнасправиться с этой конструкцией из липкой ленты, веревки и булавок.

Скотч пришлось отдирать двумя руками. Он предательскискрипел.

– Даш, ты там не заснула? – интересовался Влад.

– Нет, я меряю.

– Ну, ты выйдешь?

– Секундочку.

Когда я наконец сняла с себя сапог, весь мусор, которыйобразовался на полу, еле-еле уместился в моей сумке.

Костюм был необыкновенный. И точно мой размер. Хотя ядумала, что у меня сорок четвертый.

В примерочной стояли чьи-то босоножки на высоком каблуке. Имои изуродованные сапоги.

Я вышла босиком, на цыпочках.

– Супер! Так и оставайся! – похвалил Влад.

– Что же вы босоножки не надели? – засуетиласьпродавщица. – Не подошли по размеру?

– Нам еще обувь какую-нибудь! – попросил Влад идовольно улыбнулся, когда я благодарно бросилась ему на шею. Глупо, конечно.

Я шла по булыжной мостовой на высокой шпильке и больше всегона свете хотела, чтобы меня сейчас увидела Рита. И все девочки из института.

Водитель распахнул перед нами дверцы.

Перед входом в ресторан толпились люди. Швейцарам пришлосьотодвигать их в стороны, чтобы мы смогли пройти.

– Даша, улыбайся. Нас сейчас будут фотографировать.

– Почему?

– Потому что они – журналисты. А я, – Влад наклонилсяк моему уху, – когда-нибудь стану президентом. А ты – со мной. Так чтоулыбайся!

Я улыбалась. Нас обступили фотографы, каждый просилпосмотреть в его объектив, щелкали вспышки. Я жалела, что не накрасилась, и мнехотелось сбежать в туалет – проверить прическу. Но я улыбалась, как просилВлад. Было страшно и весело одновременно. И больше всего хотелось, чтобы в ихфотоаппаратах не было пленок.

Влад явно чувствовал себя в своей тарелке. Он шутил,смеялся, а на вопрос «Кто ваша спутница?» ответил: «Не завидуйте».

Он заказал шампанское.

К нашему столику постоянно подходили какие-то люди. Причемдевушки первым делом смотрели на меня, а мужчины вообще не смотрели. Влад редкокому-нибудь меня представлял.

– Влад, а где будут все эти фотографии?

– В журналах.

Официант налил нам шампанское, и Влад поднял свой бокал.

– За День влюбленных!

Я улыбнулась.

– Даша! Ты же что-то хочешь у меня спросить, так? Немучайся, спрашивай!

Я сделала глоток. Шампанское было кислым.

– А как же ты будешь на этих фотографиях, ну, понимаешь…со мной? У тебя же жена…

Влад ответил очень серьезно и немного грустно:

– Нет уже давно никакой жены. Так, одно название. Ейбудет абсолютно наплевать, если она увидит меня с другой. Так же, впрочем, каки мне.

Его было так жалко. Я протянула к нему руку. Он накрыл еесверху своей ладонью.

– Так что не ревнуй, – Влад улыбнулся.

– Я не ревную. – Мне кажется, я покраснела. Этоуже становится дурной привычкой.

– Да? А я бы хотел, чтобы ты меня немножко ревновала.

В машине я ждала, что он меня поцелует. Была уже ночь.

– Спасибо, – сказал Влад. – Я потрясающепровел время. И ты ни разу не приставала ко мне со своими поговорками.

Действительно, я совсем забыла о работе.

– Не забудь сумку… А что это у тебя тут такое? –Он с удивлением разворачивал остатки липкой ленты и обрывки веревок, которымибыла забита моя сумка. Я вырвала ее у него из рук.

– Это мне надо было… – пробормотала я и выскочила измашины.

– До завтра! – крикнул Влад мне вдогонку. Яненавидела себя, Риту, сапоги, скотч, Влада, весь мир.

Из-за этой сумки он не поцеловал меня на прощание. Мы вообщени разу не целовались за весь вечер. Может, он вообще не хочет со мнойцеловаться? Не нравлюсь? Или говорила глупости? Или неправильно себя вела?

Как я вообще выгляжу среди всех этих людей? Но берет же онменя с собой. Значит, я ему все-таки симпатична. И День влюбленных провел сомной, а не с женой. Конечно, я ему нравлюсь. А почему он ко мне не пристает?

Все эти мысли странными образами витали в моих снах всюночь.

Утром позвонил Влад и сказал, что улетает в командировку. Натри дня. Что он хотел бы взять меня с собой, чтобы не терять время, но тамтакие плохие условия, что он не может. Что я буду чувствовать себя некомфортно.

Я поблагодарила.

Он не взял меня с собой. И не поцеловал на прощание. Таких,как я, у него, наверное, миллион.

Может, он полетел с женой?

Представить Ладу в некомфортных условиях было невозможно.

Влад сказал, что жена – это формальность.