Интервенция США в Доминиканской республике 1965 года - Николай Платошкин

Однако Гусман возражал против концлагерей: он был готов обещать «бдительное наблюдение» за коммунистами, но на силовые действия соглашался лишь в случае нарушения ими законов страны. Эта абсолютно логичная и демократическая позиция никак не устраивала американцев: они настаивали, что коммунистов надо наказывать не за конкретные противозаконные действия, а уже за сами убеждения.

Что касается состава будущего правительства, Гусман был готов допустить в его ряды только одного представителя хунты Имберта, причем желательно гражданского политика. Но больше всего споров разгорелось относительно будущего состава командования вооруженными силами. Стороны согласились, что и министр обороны, и командующие родами войск должны быть приемлемыми как для конституционалистов, так и для хунты Имберта. Американцы предложили на ключевой пост в сухопутных силах полковника Хосе Антонио де Леона Крульона, который был военным атташе в США, характеризовался ЦРУ как «твердый антикоммунист» и не скрывал в 1963 году «своего удовольствия по поводу свержения режима Боша».

Бош и Гусман в принципе не возражали против этой кандидатуры, и в конце дня 15 мая были согласованы практически все претенденты на министерские посты.

Утром 16 мая Банди и Вэнс отправили Джонсону телеграмму, в которой со «сдержанным оптимизмом» сообщали об основных итогах девятичасовых переговоров с Бошем[556]. Главным результатом посланцы Джонсона считали достижение договоренности о решительной борьбе с коммунизмом. Что касается важнейшей проблемы руководства вооруженными силами, то, к удивлению Банди, Бош и Гусман были уверены, что удастся без особых проблем согласовать кандидатуры подходящих офицеров с хунтой Имберта.

Самого будущего временного президента Доминиканской республики Банди и Вэнс оценивали вполне положительно: «Гусман настроен четко проамерикански. Он достойный человек, у которого больше политического чутья, чем политической энергии. Он не показался нам особо сильной фигурой, но мы поверили его неоднократным заверениям в приверженности антикоммунизму. Он явно предан Бошу, и у нас было мало шансов поговорить с ним отдельно. Но он неоднократно выражал искреннюю готовность принять на себя ответственность, и мы верим в его решимость, по крайней мере, сейчас»[557].

В 8:30 утра 16 мая Банди и Вэнс прилетели в Сан-Исидро. Туда же был доставлен американским военным самолетом и Гусман. Можно было начинать финальный раунд переговоров с «правительством» Имберта. Но сам Имберт был до предела возмущен. Он позвонил в посольство США и заявил, что Гусман – не более чем марионетка Боша. США предали его, Имберта, и «выдергивают ковер у него из-под ног»[558].

На переговорах с Банди и Вэнсом Имберт угрожал сделать публичное заявление о том, что, создавая правительство «национального единства», США «открывают ворота экстремизму ДРП и коммунизму». Признание конституции 1963 года, по словам Имберта, означало, что вожди хунты посылали своих солдат погибать зря. Банди и Вэнс даже стали опасаться, что если сильно загнать Имберта в угол, этот американский протеже может отдать приказ о «дурацкой атаке» против войск США[559].

Тем же вечером Джонсон собрал очередное совещание по Доминиканской республике. Его участники (в том числе Макнамара, Раск, Рейборн, Дэвидсон, участвовавший и в переговорах с Бошем) выразили сомнение в том, что Кааманьо согласится с кандидатурами министров, с которыми согласился Бош. Основным вопросом для США было признано назначение приемлемых военных на посты начальника генштаба и командующих родами войск доминиканской армии.

Джонсон пожаловался, что США «сильно достается» в мире за интервенцию[560]. Он даже поинтересовался у Дэвидсона, не лучше ли будет назначить временным президентом самого Боша (тем более что Гусман, к неудовольствию Джонсона, не собирался интернировать коммунистов без всякого на то основания). Дэвидсон ответил, что Бош якобы сам не хочет быть главой государства.

Замгоссекретаря Болл предложил сократить количество войск США на острове, чтобы сбить волну критики в мире, особенно в Латинской Америке. Но Джонсон считал, что на это никак нельзя пойти до образования в стране единого правительства. Да и потом часть войск должна остаться в Доминиканской республике «на неопределенный срок».

Чтобы усилить пропагандистскую кампанию против Кааманьо, президент распорядился отослать представителю США при ООН Банкеру материалы о якобы имевших место случаях психического расстройства в семье вождя конституционалистов.

Пока на базе в Сан-Исидро шли переговоры делегации Банди с хунтой, Палмер распорядился поместить членов семьи Гусмана под «охранный арест», чтобы люди Имберта не расправились с ними.

17 мая Банди послал не слишком обнадеживающую телеграмму Джонсону[561]: «Первый день в Санто-Доминго убеждает нас всех, что даже временного урегулирования удастся добиться только с большим трудом. Дэвидсон едва сумел построить длинный мост от Боша до острова, поделенного ожесточенными фанатиками, но день самых интенсивных переговоров показывает, что у этого моста пока еще нет солидной опоры на другом берегу. Более того, Имберт и другие правые радикалы пытаются разрушить ее еще до того, как она будет построена».

Гусман, который то и дело ездил к Кааманьо для уточнения позиций конституционалистов, сообщил, что вождь повстанцев видит на посту министра обороны только своего соратника капитана Монтеса Араче – архитектора победы на мосту Дуарте 27 апреля. Естественно, генералы и офицеры Имберта были с такой кандидатурой категорически не согласны. Тогда Гусман предложил полковника Рафаэля Фернандеса (того самого, кто неоднократно предупреждал Боша о грядущем перевороте в 1963 году). На момент переговоров Фернандес жил на Пуэрто-Рико и был своего рода военным адъютантом Боша.

Банди решительно возражал против кандидатуры Эктора Аристи на пост министра сельского хозяйства. Чтобы как-то решить основной вопрос насчет военного министра, Банди предложил самому Гусману взять на себя обязанности верховного главнокомандующего. При этом три командующих родами войск непосредственно подчинялись бы временному президенту. Гусман не возражал. Но Кааманьо в этом случае настаивал на том, чтобы пост командующего сухопутными войсками был оставлен за конституционалистами, а посты главкомов ВВС и ВМС – за хунтой Имберта[562]. Гусман в качестве компромисса предложил, чтобы каждая из сторон конфликта подготовила свой список с тремя фамилиями претендентов на посты командующих родами войск, и он мог сам сделать выбор. Но Банди, отнюдь не собиравшийся давать столько самостоятельности президенту Доминиканской республики, довольно грубо сказал, что пост начальника штаба сухопутных сил подлежит предварительному одобрению американской делегацией.