Интервенция США в Доминиканской республике 1965 года - Николай Платошкин

Банди в своей телеграмме в Белый дом от 20 мая так описывал ситуацию в Доминиканской республике по состоянию на вечер 19 мая:

«Самым главным событием явился захват Радио Санто-Доминго Имбертом. В этот вечер он снова согласился с Беннетом, что радиостанцией должна управлять ОАГ. Более того, он согласен с нами, чтобы под крышей ОАГ скрывалось твердое американское управление (радиостанцией)…

Следующим по важности событием было быстрое продвижение Имберта в районе к северу от линии коммуникаций (то есть коридора, связывавшего международную зону с мостом Дуарте. – Прим. автора). Это продвижение не имеет решающего стратегического значения для Имберта, так как не затрагивает главного оплота повстанцев. Зато оно укрепило боевой дух (войск Имберта), что оказалось гораздо важнее самой операции, и сегодня вечером на горизонте уже не было никакого „решения Гусмана“, которое не отвергли бы с ходу Имберт и лоялистские военные. Это не означает, что „решение Гусмана“ невозможно. Я продолжаю верить, что в нем гораздо больше смысла, чем в любом другом, но не верю, что его можно достичь приемлемой ценой до тех пор, пока Имберт и компания не убедятся, что их маленькие победы к северу от линии коммуникаций не имеют большой ценности. Они должны понять, что мятежники наверняка продолжат контролировать сердце города, который является сердцем страны. Силы Имберта не могут выбить их оттуда, а наши силы не станут этого делать, если этого можно будет избежать».

Таким образом, имелось налицо расхождение во мнениях Банди и Палмера, который был склонен придавать победе Имберта на севере Санто-Доминго решающее значение для всего хода доминиканской гражданской войны.

Гусман после убийства Домингеса в письменном виде сообщил Шлодеману, что выходит из переговоров. Тогда Белый дом подключил к давлению на конституционалистов эмиссара Боша Бенитеса, которого на военном самолете доставили в Санто-Доминго. Бенитес уговорил Гусмана возобновить переговоры, и последний отказался от поста верховного главнокомандующего сухопутными войсками. Банди опять предложил на этот пост бывшего военного атташе в Вашингтоне полковника де Леона Грульона, и Гусман согласился.

Казалось, опять намечается компромисс. Но в этот же день Джонсон собрал очередное совещание по доминиканскому вопросу. Манн сказал, что вообще не видит смысла в продолжении переговоров по «варианту Гусмана». Ведь США уже достигли своих основных целей: с ликвидацией северного района зоны конституционалистов и захватом Радио Санто-Доминго вероятность распространения революции на глубинные районы страны сведена к нулю. В этих условиях передать власть стороннику Боша (а значит, и конституционалистов) Гусману было бы по меньшей мере странным. Это оттолкнуло бы Имберта, а именно на этого человека и доминиканские вооруженные силы Вашингтон должен делать основную ставку.

Однако Джонсон все еще считал, что Банди должен достичь результата, и отверг предложение заместителя госсекретаря Болла просто дать Имберту возможность раздавить последний очаг сопротивления в центре Санто-Доминго. Президент сказал: «…каждый лишний час, который морские пехотинцы проводят там (Доминиканской республике. – Прим. автора), что-то отрывает от меня самого». Тем не менее он поручил ЦРУ и ФБР тщательно проверить всех кандидатов на министерские посты в будущем правительстве Гусмана, чтобы отсечь не только «красных», но и «розовых».

Банди не сомневался, что 21 мая 1965 года окончательный вариант соглашения о будущем правительстве будет подписан. Он даже готов был отложить окончательное утверждение кандидатур на посты командующих родами войск на время после инаугурации Гусмана. Однако именно это и насторожило Кааманьо: он подозревал, что после вступления Гусмана в должность американцы навяжут ему людей из окружения Имберта.

Утром 21 мая Банди в сопровождении главы комиссии ОАГ Моры и Беннета провел, как ему казалось, последний раунд переговоров с Имбертом. Шеф хунты был вообще против Гусмана и жаловался на предательство США (Банди писал в Вашингтон об «истерике» Имберта). Если американцы по-прежнему будут на него давить, угрожал Имберт, он разоблачит их перед всем мировым сообществом. Он категорически отверг предложение Моры о продлении соглашения о прекращении огня (оно было первоначально согласовано на 24 часа). Имберт считал, что конституционалисты находятся на грани полного разгрома[573], и настаивал на полной капитуляции «мятежников» под его личные гарантии неприкосновенности.

Переведя беседу на усилия США по достижению политического урегулирования, Имберт прямо заявил: «Я не пойду на соглашение с ними. Я не буду заключать соглашений с коммунистами… Возвращение конституции 1963 года будет фатальным прецедентом». Страна поддерживает именно его, считал Имберт, а у Кааманьо всего лишь 20 кварталов в столице.

Однако Банди сказал Имберту, что США по-прежнему настроены на достижение скорейшего политического урегулирования[574]. Он, Банди, «честно говоря», оценивает политическую и военную ситуации совсем по-другому. «Мы не думаем, что какая-либо из сторон может победить путем дальнейшего кровопролития. По нашей оценке, доминиканский народ хочет продолжения перемирия и мирной формулы политического урегулирования, а не дальнейшего кровопролития, к которому ведет просьба Имберта пропустить его войска через линию коммуникаций для зачистки оплота мятежников»[575].

Глава американской делегации поинтересовался, когда Имберт выполнит свое обещание и передаст Радио Санто-Доминго под контроль американцев. Когда Имберт ответил, что хотел бы сначала выступить по радио с речью, Банди и Беннет заметили, что тем самым он нарушает достигнутое ранее взаимопонимание.

По итогам встречи Имберт согласился добиваться от членов своего «правительства» согласия на мирное урегулирование и немедленно допустить американских техников для скорейшего восстановления Радио Санто-Доминго[576]. Имберту разрешалось, как только радиостанция будет готова к выходу в эфир, выступить по ней с речью, но только о передаче Радио Санто-Доминго под контроль ОАГ.

Добившись хотя бы видимости согласия от Имберта, Банди встретился с Бенитесом и Гусманом. Но те опять решительно отвергли требование выслать из страны наиболее авторитетных представителей командования конституционалистов. Банди и не скрывал, что, выдвинув такое унизительное требование, США рассчитывают на раскол в руководстве конституционалистов[577]. В депеше в Вашингтон Банди был вынужден признать, что в своих требованиях зашел слишком далеко и не оставил Гусману никакого пространства для компромисса.