Силы и престолы. Новая история Средних веков - Дэн Джонс

он почти не мог пользоваться руками, не мог ходить, с большим трудом говорил, и ему требовалась помощь даже для того, чтобы принять другое положение в кресле[751]. В 1020 г., когда ему было семь лет, родители отдали его на попечение монахам Райхенау. Там, несмотря на свои физические недуги (или, наоборот, благодаря им), Герман активно занялся наукой и превратился в блестящего ученого. По словам его биографа и ученика, Бертольда из Райхенау, Герман «постиг в совершенстве все тонкости разных искусств и стихотворных метров». Подобно Исидору Севильскому до него, он с легкостью занимался историей, математикой и естественными науками и сочинял превосходные гимны. Более того, он неожиданно оказался блестящим рассказчиком: Бертольд отмечал, что, хотя «по слабости своего языка и губ Герман мог производить лишь отрывистые и едва внятные звуки… он проявил себя красноречивым и усердным учителем, весьма деятельным и остроумным»[752]. Кроме того, писал Бертольд, он отличался терпением, скромностью и целомудрием и приверженностью вегетарианству, словом, был образцовым ученым.

Герман Хромой хорошо разбирался во многих науках, но больше всего любил астрономию. Наблюдение за звездами считалось одной из основных дисциплин квадривиума. Вычисление траектории небесных тел относительно Земли требовало серьезных математических навыков, но позволяло глубже понять устройство Божьей Вселенной. Кроме того, оно имело вполне практическую пользу: астрономы могли предсказывать сезонные изменения продолжительности светового дня и соотношение дневных и ночных часов, что было крайне важно для монахов, чья жизнь полностью строилась вокруг регулярно повторяющихся месс и богослужений. Соединяя эмпирические наблюдения с передовыми математическими знаниями, Герман мог решать важные практические задачи: рассчитывать диаметр Земли и точную продолжительность лунного месяца и составлять карты звездного неба, иллюстрирующие его изменения от месяца к месяцу.

За свою историю человечество изобрело немало приспособлений – от песчаниковых глыб Стоунхенджа до атомных часов, – помогающих отображать, воспроизводить и наблюдать смену состояний звезд и планет. В Средние века самым популярным из них была астролябия – механическое устройство, обычно металлическое или деревянное, позволяющее обученному пользователю определять положение небесных тел и вычислять местное время и географическую широту. Астролябию изобрели греки во II или в III в. до н. э., а ученые из Византии и арабских стран позднее создали множество различных вариаций этого прибора. Для мусульман он имел особое религиозное значение, поскольку с его помощью можно было определить направление на Мекку из любой точки земли, что позволяло правильно совершать ежедневные молитвы. По сути, это была тонко настроенная средневековая система GPS, которую изучали, совершенствовали, обновляли и о которой писали многие образованные мужчины и женщины средневекового мира[753].

До начала второго тысячелетия астролябия оставалась для западных христианских ученых тайной, покрытой мраком, но однажды Герману из Райхенау удалось заполучить часть рукописи, описывающей ее работу. Этот документ каким-то образом попал к нему на маленький остров из Кордовского халифата, вероятно, через монастырь Санта-Мария-де-Риполь, примерно в 100 км к северу от Барселоны. Возможно, автором этой работы был Герберт Орильякский, французский ученый, позднее ставший папой Сильвестром II. Как бы то ни было, рукопись содержала научные сведения, широко распространенные в исламском мире, но смутно известные или вообще неизвестные к северу от Альп и Пиренеев. Герман держал в руках сенсационные сведения.

Он извлек из рукописи максимум пользы. Увлеченный экспериментатор, хорошо разбирающийся в «устройстве часов, музыкальных инструментов и механических приспособлений», Герман, опираясь на неполные сведения рукописи, смог собрать астролябию[754]. Затем он доработал и закончил попавший к нему в руки текст, чтобы передать сведения о своем открытии следующим поколениям. Для христианской Европы это само по себе было значительным научным достижением, поскольку в дальнейшем благодаря астролябии изменились методы измерения времени и навигации, что в конечном итоге открыло европейским путешественникам дорогу к Новому Свету. Однако и непосредственно в контексте XI в. работа Германа над астролябией имела не меньшее значение, так как ознаменовала наступление научной революции. Во времена Германа распространение знаний исламского мира в Европе только начиналось, и его работа выглядела чем-то из ряда вон выходящим. Уже через несколько десятков лет подобные научные проекты стали крайне популярными. Новые каналы распространения информации привели христианскую науку в Европе на порог масштабных изменений.

Почти через сто лет после того, как Герман Хромой из Райхенау изучил устройство астролябии, другой талантливый ученый решил отправиться к интеллектуальному центру арабоязычного мира. Его звали Герард Кремонский, он родился, вырос и получил образование в Северной Италии. Герард, как и Герман, интересовался движением небесных тел и большую часть своей жизни посвятил изучению астрономии. Однако в отличие от Германа, чье физическое состояние не позволяло покидать стены монастыря, Герард чувствовал, что если он хочет развиваться как ученый, то ему необходимо отправиться на поиски новых рубежей. В частности, Герард давно мечтал прочитать сочинения великого античного ученого Клавдия Птолемея. Птолемей был подданным Римской империи, жил во II в. в Александрии и писал на греческом языке. В фундаментальном астрономическом труде «Математическое построение в 13 книгах» (араб. «Альмагест») он представил математически обоснованную модель Солнечной системы, в которой Земля находилась в центре, а вокруг нее вращались Солнце, Луна и остальные планеты. Конечно, теперь мы знаем, что это представление ошибочно, но оно господствовало в науке более тысячи лет, вплоть до окончания Средних веков. По этой причине для Герарда Птолемей был лучшим авторитетом.

К XII в., когда Герард заинтересовался астрономией, «Альмагест» был известен на Западе только из вторых рук, а его перевода на латинский не существовало. Однако существовал перевод на арабский язык. По счастливой случайности огромный новый корпус арабской литературы именно тогда попал в руки западного правителя. В 1085 г. герой Реконкисты, король Кастилии и Леона Альфонсо VI отвоевал у мусульманских правителей город Толедо. Когда-то один из самых прекрасных городов омейядской Андалусии, Толедо славился множеством библиотек, в которых хранились арабские переводы античных текстов, недоступные больше нигде в Европе. В 1140-х гг. Герард Кремонский перебрался из Италии в Кастилию и направился в Толедо. Прибыв на место, он сразу приступил к делу: выучил арабский и присоединился к сообществу ученых, занятых переводом сокровищ городских библиотек на те языки, которые могли прочитать на Западе.

За время пребывания в Толедо Герард перевел с арабского языка около сотни важных научных произведений. Он долго и упорно трудился над созданием достоверного и надежного перевода «Альмагеста» (впоследствии его вариант считался основным и оставался в ходу до конца Средневековья). Он работал над математическими трактатами греческих гигантов Архимеда и Евклида и над оригинальными сочинениями мусульманских астрономов, таких как математик и инженер-строитель IX в. аль-Фергани и философ и юрист-теоретик X в. аль-Фараби. Герард переводил работы уважаемого врача ар-Рази и физика ибн аль-Хайтама, которого называли отцом оптики. Герард оставался в Толедо до своей смерти в 1187 г.,