Ингвар и Ольха - Юрий Никитин

– Не знаю, – сказала она неуверенно. – У насдетей спасают в первую очередь.

– Это и понятно. Всякий зверь своего детеныша из огня тащит.Но, положа руку на сердце, скажи: неужто твои славяне… ну пусть твои древляне,неужто они такие звери, что убьют младенца? Детей никто, как я навидался, неубивает. Даже детей врага. Самое худшее, что сделают, – это продадут врабство. Но и там останется жить. А при удаче убежит обратно. Ежели он сынБояна, то еще и девку оттуда прихватит, а тестю подпустит красного петуха!

Ингвар, не в состоянии заснуть, выполз из-под одеяла. Ольхамирно спала рядом, ее лицо в свете догорающего костра было мирным, совсемдетским. Пухлые губы чуть приоткрылись, лицо казалось удивленным и чутьобиженным.

Он отошел в сторону. Глаза начали привыкать к темноте,кое-как узрел поваленную валежину. Сел, в груди была горечь. Пекло, будто туданалили расплавленного олова. Внезапный распад Новой Руси, бегство из своего ужегорода, вражда полян… но хуже всего, что эта золотоволосая древлянка исчезнетиз его жизни. Что в сравнении с этим даже распад Новой Руси?

Глаза обвыклись вовсе, отчетливо различал верхушкикустарника, деревьев, даже валежины, только внизу все оставалось залитымчернотой. Воздух уже стал холодный, ночной, с поворотом на утреннюю свежесть.Немного продрог, плечи сами по себе передернулись.

Он совсем собрался уже подняться, мышцы напряглись длядвижения, как вдруг ухо уловило едва слышный скрип. Он замер, потому что такойскрип слышал не единожды. Напрягся, чувствуя смертный страх, через несколькомгновений обостренный в ночи слух уловил слабый щелчок, с которым тетива бьетсяо кожаную рукавичку лучника, и тут же качнулся в сторону. Возле щеки словновзмахнули невидимым крылом, больно дернуло за чуб, что свесился на эту сторону.

Упал, издал легкий стон, а сам прислушивался отчаянно,стараясь понять, с какой стороны раздался скрип натягиваемого лука. В ночномлесу было абсолютно тихо.

Выждав какое-то время, он начал отползать, уперся ногами вствол дерева. Приподнял голову и снова услышал зловещий скрип. Днем этот звукне услышал бы, но в ночи с ее обостренной тишиной скрип сгибаемого деревадонесся отчетливо. Оглянувшись, он увидел, как блеклый лунный свет падает наего ноги. Даже пройдя через листву, свет луны для привыкших глаз давал четкиеуказания, где он весь.

Не дожидаясь щелчка, он откатился в сторону. Рядом влажношлепнуло – с таким звуком железный наконечник входит в сырое дерево, и онмотнулся вбок, вломился в кусты, перекатился через голову, сбежал вниз поширокой дуге.

Сердце отчаянно колотилось. Как еще не поломал ноги, прыгаяв полной тьме, натыкаясь на деревья и коряги! Лицо было расцарапано ветками.Вытирая кровь с глаз, он внезапно понял, что бежал не к месту стоянки, где могбы позвать на помощь, а сделал круг и снова приблизился к тому месту, но уже сдругой стороны. Неосознанная жажда схватки оказалась сильнее жажды уцелеть.

Удача, боги ли помогли, или же сильный сумеет выжить и вчужих местах, но он услышал шорох первым, а потом заметил, как шевельнулисьветви куста. Ингвар выждал, пробежал на цыпочках, а потом прыгнул в темноту,напрягши тело и выставив руки.

Он ударился о твердое тело, услышал сдавленный вскрик. Кулакиз темноты выметнулся неожиданно, Ингвар дернул головой, удар пришелся поскуле, второй вовсе попал в плечо, и они, сцепившись, покатились по траве.Ингвар бил головой, пытался поймать врага за горло, тот коротко и сильновыбрасывал вперед кулаки. Несколько минут осыпали друг друга ударами молча, нокусты трещали, наконец Ингвар попал кулаком в мягкое, услышал вскрик боли.

Он воспрянул духом, противник выглядит слабее, ужезадыхается, дышит часто и хрипло, но вдруг сильный удар в низ живота заставилИнгвара отпустить руки, скорчиться. Противник рванулся и освободился. Затрещаликусты, сильная боль перегнула Ингвара в поясе, он только смотрел в бессильнойярости и недоумении вслед.

И тут только понял, почему тот не попытался добить его. Откостра слышались крики, трещали кусты, будто ломилось целое войско. В темнотезамелькали багровые огоньки. Ингвар наконец вскрикнул слабо:

– Ко мне… Сюда!

Треск усилился, кто-то заорал:

– Он там!.. Я слышал голос. Ингвар, отзовись еще!

– Сюда! – крикнул Ингвар.

Свет факелов пробился между деревьями. Ломая кусты, словностадо свиней, к нему продрались Павка, Влад, Боян, а чуть позже пробился иОкунь. Лицо его было в крови. Плачущим голосом вскрикнул:

– Да что ж ты с нами делаешь! Я чуть без глаз неостался!

Сердце Ингвара застучало чаще. В красном свете факела лобОкуня был перерезан полоской, с которой капала темная кровь, нос расквашенсильным ударом, темные струйки сбегали на губу, а на щеке темнело пятно.

– Ладно, – бросил Влад раздраженно. – Досвадьбы заживет. Что тут было, Ингвар?

Ингвар перевел дыхание. По щеке Влада стекала кровь израссеченной брови. Выглядел он запыхавшимся и донельзя рассерженным. Рядом сним хватал воздух широко раскрытым ртом Боян с расцарапанным лицом, кривилрожу, бережно щупал колено, где портки были разорваны, будто на них только чтовисел, вцепившись зубами, медведь.

– Обыщите полянку, – велел Ингвар упавшимголосом. – Кто-то выпустил в меня две стрелы. Похоже, он и лук бросил,убежал без оного.

– Ты что-нибудь рассмотрел? – допытывалсяВлад. – Хоть что-то?

– Если бы ты держал над нами факел, – огрызнулсяИнгвар. – Только и заметил, что он послабее… И вроде бы ниже ростом. Хотяне уверен.

Влад разочарованно пожал плечами. Мало кто во всем войскерусов станет бровь в бровь с Ингваром, да и в борьбе на поясах выстоит. А уж изславян и вовсе нет равных.

– Больше ничего не заметил? – И, не дождавшисьответа, сказал безнадежно: – Тогда возвращаемся. Стражу удвоим.

Утром нашли лук и даже обе стрелы. На одну намотался клокволос с его чуба, темнело коричневое пятнышко. Ингвар пощупал саднящее ухо,острый как бритва наконечник рассек мочку. У стрелка глаз был острый, а рукаверной.

Он искоса оглядывал нахмуренные лица. Теперь каждый видит,что это не киевлянин за ними последовал и догнал, не местный полянин наткнулсяслучайно, а кто-то из своих. Кому доверяют, от кого не сторожатся. Он видел,как Влад переговорил с дружинниками, и те разобрались по двое. Понятно, теперьпо одному отлучаться – слишком большая роскошь. Лучше пусть хоть и подозреваютдруг друга, но приглядывают.

Влад, подрагивая плечами от утреннего холода, подошел кИнгвару. Ссадина на лбу еще пламенела, но подвойский чисто по-мужски не обращалвнимания на такие мелочи.

– Добротный лук, – сказал он со страннымвыражением. – Очень даже. И стрелы.