Ингвар и Ольха - Юрий Никитин

– Ты хоть проверил, – спросил Ингвар, – чей?

– Да, – ответил Влад с тем же выражением.

– И, конечно, не обнаружил владельца?

Влад покачал головой:

– Как ты мог такое обо мне подумать? Ай-яй-яй!

– Обнаружил? – не поверил Ингвар.

– Без труда.

– Так чей? Не тяни кота за хвост.

Влад развел руками:

– Будешь обрадован даже больше, чем сам думаешь.

– Почему?

– Это твой лук. Ты давно его вынимал из чехла?

Ингвар скрипнул зубами. Он не любил стрелять из лука, потомувозил чаще на заводном коне. И хотя лук достался очень хороший, сам князь Олегподарил, но Ингвар больше любил честную схватку грудь в грудь, когда видишьлицо врага, зришь в его глаза.

– Черт бы побрал…

– Это вместо спасибо? – обиделся Влад. – Ятакой лук тебе вернул! Рудый прав, не все возвращать надо.

Настроение Ингвара испортилось. У кого-то хватило наглостиподкрасться к спящему, вытащить лук из чехла, достать стрелы из тулы. Вовремяпроснулся, пошел во тьму, и тогда убийца отправился следом. Судя по всему,кто-то из его дружины. И очень умелый и хладнокровный стрелок!

Пока седлали коней, он наклонился к Ольхе. Она все ещеспала, теперь лицо было спокойное, умиротворенное. Чувствуя, что большеоттягивать нельзя, он тронул ее за плечо:

– Пора…

Она открыла глаза, еще затуманенные сном, улыбнулась. Ингварне мог шелохнуться. Улыбка была настолько чистая и светлая, даже радостная, чтоон разорвал бы того, кому она предназначалась на самом деле. Убил бы и напилсяего теплой крови!

– Пора, – повторил он уже суше, – надо ехать.

Она привстала, огляделась. Дружинники садились на коней,только Боян еще хлопотал над отцом, поил его из берестяной кружечки. Ингварвидел, как взгляд древлянки прояснился, стал тверже. Она спросила негромко:

– Ты для насмешки дал мне спать так долго?

Ингвар в бессилии смотрел, как она быстро вскочила,поправила смятое платье, исчезла за плотной стеной кустов. Все, что он делает,оборачивается против него!

В путь отправились позже, чем собирались. Молот был слаб,снова пытался соснуть, а Боян сон отца готов был защищать с мечом в руке. Апосле скудного завтрака увидели, что, даже если кобыла пойдет шагом, старикдолго не удержит повод. Он уставал слишком быстро, его клонило в сон, начнетраскачиваться на ходу, упадет под копыта.

Ингвар поглядывал на Молота с сомнением. Подозвал Влада:

– Бери своих людей, скачи впереди. Проберись к терему,готовься к долгой обороне.

– А ты?

Ингвар оглянулся на Ольху, Бояна:

– Мы будем пробираться следом. Я боюсь, что, когдаприедем, наш замок уже будет захвачен.

– Я буду спешить, – пообещал Влад. Оглянулся наМолота, тот едва не падал в пламя костра, все не мог согреть старческизастывающую кровь. – Иногда не понимаю вас, русов. Многое у вас намноголучше, чем у славян, но это…

– У нас так принято.

– Старый Покон?

– Нет, новый. По старому мы тоже стариков убивали.

Влад кивнул, понимая, но не соглашаясь, свистнул своим,вскочил на коня. Они унеслись, быстрые и сильные, как волки.

Боян посадил отца снова впереди себя, держал в объятиях,смягчал тряску. За ними шел заводной конь, оседланный и готовый принять обоихвсадников.

Ингвар и Ольха ехали бок о бок. Оба не смотрели друг надруга, их взоры были устремлены перед собой, где узкая лесная дорожкапревратилась в тропу, тропку, тропинку, наконец вовсе растворилась в низкойлесной траве.

Ольха чувствовала, как незримая цепь держит ее рядом своеводой русов. Скосила глаза, в тот же миг и он вроде бы пытался искосавзглянуть в ее сторону, оба тут же вперили взоры вперед. Сердце Ольхи застучалочаще, она успела увидеть цепь!

Правда, не всю цепь, а только два главных кольца, к которымприклепана цепь. Блистающая, скованная небесными кузнецами. Одно кольцопоблескивало на пальце Ингвара, а другое… другое тепло и уютно сидело на еепальце. У него оно плотно обхватывало безымянный на правой руке, у нее – налевой, а так как она едет справа, то цепь, незримая для смертных, между нимипровисает свободно, не натягивается, не цепляется за конскую сбрую.

Павка часто выезжал вперед, возвращался расстроенный.Наконец заявил зло:

– Все! Дальше кругом завалы.

– Завалы?

– Засеки, – поправился он. – Похоже, местныена всякий случай перекрыли все дороги и даже тропки. Им что, пешие!

Ингвар хмуро покосился на Ольху, замедленно слез на землю.Ольха, сразу все поняв, покидала седло со слезами. Поцеловала Жароглазку вбархатные губы, другую такую лошадь уже не отыскать, прошептала:

– Прости… Я постараюсь тебя как-то вернуть.

Кобыла поморгала длинными ресницами. Глаза были печальные,понимающие. Ольха обняла ее напоследок, прижалась к теплой шелковистой коже.Впервые лес показался чужим, неприветливым.

Мужчины сняли с коней самое необходимое, Боян посадил отцана плечи. Маленький отряд быстро углубился в чащу. Ольха старалась неоглядываться на свою Жароглазку. Если та посмотрит с укором, то не выдержит,вернется бегом, а там будь что будет!

Старик на плечах Бояна постанывал, кряхтел. Ольха на бегурасслышала старческий шепот:

– Дай мне меч и оставь… Я хочу умереть в бою.

– Да брось, батя, – донесся сдавленный голосБояна. – Из тебя боец, как из моего… гм… не при родителях будь сказано.

– Зато могу погибнуть с честью…

– Ага, честь! А для меня – бесчестье.

– Мужчины не должны умирать в постелях!

– Батя, не дави на горло… На горло, говорю, не дави.Только скажи, в твой смертный час переложу с постели на камни.

– Он пришел сейчас…

– Дудки! Сперва с внуками повошкаешься. А я импожалуюсь, как ты мне горло давил.

Боян хрипел, задыхался, тяжелая кольчуга с булатнымипластинами панциря и без того тянула к земле, к тому же с рукавами, а еще итяжелый меч, два ножа на поясе… Но вымученно улыбался сквозь мутные струйкипота, лицо было распаренное, глаза выпучивались, как у морского окуня.

Ольха чувствовала неясную симпатию. Боян сам изнемог, абудет схватка – от комаров не отобьется, но из последних сил спасаетпрестарелого родителя, шепчет грубовато-нежные слова, утешает, да не простоутешает, а еще и убеждает, что тому важнее остаться живым, чтобы внуковпорадовать и пользу советом дать, ведь прожил и повидал больше сына, сумеетвнуков научить больше, чем отец.