Замки из песка - Анастасия Князева

Я уже сделал шаг в сторону Макса, когда знакомый женский голос окликнул меня и приковал к месту.

– Дим?! Какая приятная встреча!

Хрупкое, но крайне податливое, тельце прижалось к моей спине, маленькие ладошки легли на грудь. Длинные, покрытые алым гель-лаком ногти нашли разрез рубашки и царапнули кожу уверенным собственническим жестом. Сладкий с нотками цитруса, аромат парфюма ударил в нос. Она так и не сменила духи, не отказалась от своего любимого запаха.

Дожди лили, не переставая, оправдывая репутацию самого влажного и пасмурно города страны. Густой туман, подобно облаку, окутал своими мягкими объятиями величественный особняк из натурального камня, придавая ему таинственного и капельку мистицизма.

Снизу, из большой гостиной, где несколькими днями ранее проходило мое знакомство с семьёй Игоря, доносились приглушённые голоса. Толстые надёжные стены прекрасно справлялись со своим предназначением – прятать секреты и тайны Лебедевых от посторонних глаз и ушей. Мой «жених» уже ушёл, ему нужно было встречать гостей вместе с отцом и бабушкой – главой клана.

За неделю, что мне пришлось прожить с ним бок о бок (нас, как жениха и невесту, поселили в одной спальне), я узнала об Игоре много нового и неожиданного. Как выяснилось, он, в отличие от Дмитрия, так и не был официально признан наследником Лебедевых. Будучи побочным результатом от одной из бесконечной череды мимолетных связей Юрия, Игорь оставался незаконнорожденным и по сей день.

– Отцу было выгодно мое появление, – признался Игорь, устремив невидящий взгляд в окно. Ветка одинокой яблони, то и дело, била по стеклу, воспроизводя причудливую мелодию наступившей осени. Погода была полным отражением его мрачного настроения, отражала внутреннюю борьбу, которую он так старательно пытался скрыть от моего взора. – Представляешь, – мужчина грустно рассмеялся, почти истерично, – я вообразил себе, будто нужен ему. Наивный идиот! Это только потом, годы спустя, я начал понимать, что к чему. Точнее, – обернувшись, взглянул на меня. В глазах Игоря была боль и давно погасшая надежда. Словно он уже ничего не чувствует, не хочет чувствовать. – Мне дали это понять...

Я искренне старалась не проникнуться к нему симпатией, отвергала все душевные порывы, которые зарождались во мне каждый раз, стоило только заглянуть ему в глаза. Мне бы очень хотелось, чтобы Игорь всегда оставался в моих глазах чудовищем, разрешившим наши с Дмитрием жизни. Но все было тщетно. Каждый раз, когда я смотрела на него, видела лишь марионетку, безвольную и неодушевленную. Именно таким его сделал Юрий, используя в своей грязной, гнусной игре без правил и сожаления.

Все эти годы, день за днем, он ни во что не ставил своего единственного сына, видел в нем лишь средство для достижения своей цели. Это жестоко, подло. Это ужасно…

– Мы с мамой жили в трущобах, – слова слетали с его губ, но в них уже не было ни-че-го. Игорь убил в себе эмоции, подавил боль, с которой жил с самого детства. – У нас была одна комната в полуразвалившемся здании общаги, соседи-пьяницы и наркоманы. Не трудно представить, какое будущее мне прочили в моей школе, – губы мужчины скривились, в глубине светло-карих глаз затеплился, едва различимый, огонек. Ему было тяжело говорить об этом, обнажать предо мной свою покалеченную, разодранную душу. – Со всех сторон только и слышалось: «Такие, как ты, Мазуров, никогда не станут людьми. Ты – будущий уголовник. Твое место в тюрьме, за решеткой». А я, – запустив в густую золотистую шевелюру пятерню, Игорь улыбнулся, – я решил, что никому не буду доказывать обратное. Зачем разочаровывать людей? Раз для них я – ничтожество и пустое место, что ж, пусть так и будет. Я забросил учебу в пятом классе, начал буянить, дерзить учителям и администрации школы. Словом, делал все то, что они мне прочили. Тогда я ненавидел всё и всех. Мне казалось несправедливым само мое существование, тот образ жизни, который мы вели. Я объявил войну всему миру, видел врага в каждом встречном. Домой возвращаться мне совсем не хотелось, и я стал искать себе занятия на стороне. Связался со старшими ребятами, которые уже успели побывать в колонии для несовершеннолетних, начал выполнять для них разного рода поручения. Одним словом, болото начало засасывать меня, я погряз в его трясине, запачкался так, что уже никогда не смогу отмыться.

– Т-ты, – язык не поворачивался произнести вслух то, о чем я думала. Неужели, он переступил через закон, пошел на поводу у тех, кто так же, как и Юрий, использовал его?

Молчание длилось несколько минут, или мне это, всего лишь, показалось? Игорь стоял у окна, его спина была прямой, плечи напряжены, а голова опущена. Ему было стыдно вспоминать о своем прошлом, трудно признаваться в собственных ошибках и промахах. Но какой уже в этом смысл? С каждым новым днем он открывался мне с новой, незнакомой стороны, обнажал свое разбитое сердце. Порой меня так и подмывало спросить его: «Зачем?! Зачем ты это делаешь? Мы ведь никогда не сможем стать друзьями. Я не приму тебя, не стану сочувствовать. Не прощу». Судьба оказалась слишком жестокой, раз заставила нас объединиться ради спасения Дмитрия. Но я никогда больше не пойду у нее на поводу, не стану молча принимать новую порцию страданий. Совсем скоро все закончится, и я сделаю все возможное, чтобы забыть этот период своей жизни, как страшный сон.

– Я делал все, о чем меня просили, – признался Игорь, так и не обернувшись. Мы оба были не готовы смотреть друг другу в лицо. Я бы не смогла скрыть своего истинного отношения к нему, а он бы его не вынес. – Избивал, грабил. К двенадцати годам я уже обладал такой силой, что старшие подростки старались обходить меня стороной и не попадаться на глаза лишний раз. Но, что самое ужасное, мне это нравилось. Я чувствовал их страх, и он питал меня, придавал сил. Наконец-то, никому не нужный, Игорь Мазуров стал объектом уважения. Все, кто раньше чморили и унижали меня, теперь старались заслужить мое расположение, хотели стать моими друзьями. Я больше не был мальчиком для битья и оскорблений. Конечно же, мне это нравилось. У меня появились деньги, и я больше не донашивал чьи-то обноски, мог спокойно купить любые сладости и вкусняшки, о которых раньше только мечтал. Тогда мне казалось, что я счастлив. Глупо, правда?Я не смогла ничего ответить. В тот миг со мной говорил не взрослый мужчина, а мальчик. Малыш, которому пришлось самому искать себе место в этом мире. Разве имела я право осуждать его за то, что он хотел лучшей жизни? Это сейчас он – Игорь Юрьевич Лебедев, богатый наследник, представитель одной из самых богатых и уважаемых семей в России. Но ведь он не всегда был таким. Путь к вершине он начал из самых низов, откуда просто нереально выйти «чистым». Ни один ребенок не заслуживает подобной участи. То, через что пришлось пройти Игорю, в этом мире принято скрывать, и мы оба это прекрасно понимали. Ни отец, ни, тем более, его бабушка, никогда не простят ему подобной откровенности.

– Был конец мая, – продолжил он свой рассказ, когда к нему вернулась способность говорить. – Мама снова угодила в больницу, это произошло после очередной пьянки в общаге, – голос его стал жестче, ладони сжались в кулаки. Игорю было неприятно вспоминать эту часть своего прошлого, воспоминания о матери не носили в себе ничего хорошего. Это в нормальной жизни принято, чтобы мама была самым важным и теплый, что есть у человека. Но повернется ли язык назвать жизнь Игоря «нормальной»? – Отравление паленой водкой. Она умерла, так и не придя в себя. Просто взяла и не проснулась, – голос его упал, слова были едва различимы. Я почувствовала, как слезы обожгли мне глаза, во рту образовался огромный ком, который мешал дышать. Мне бы очень хотелось утешить его, сказать несколько банальных фраз, которые принято произносить в такие моменты, но я не могла. У меня не получалось. Что-то постоянно мешало мне, удерживало от того, чтобы сделать ему шаг навстречу.