Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана - Рене Груссе

в Газарии (Крым), в отчете генералу своего ордена, датированном 10 апреля 1287 г., о путешествии брата Моисея к кипчакскому двору пишет о Ногае как о равном по рангу Тула-беге и как об императоре-соправителе. Если личные владения Туда-Менгу, а затем Тула-беги по-прежнему находились вокруг Сарая, на Нижней Волге, личные владения Ногая следует, вероятно, искать рядом с Доном и Донцом. Переписка францисканцев, кроме того, подтверждает, что Ногай не был враждебен христианству: одна из его жен, Алака, которую францисканцы называют Джайлак и Пашимер, была окрещена францисканцами в Кырк-Ере, или Чуфут-Кале. Когда мусульмане сняли колокол с католической часовни в Солхате, или Солгате, в Крыму, монгольский чиновник приехал и покарал виновных, и т. д.

По отношению к византийцам Ногай показал себя весьма надежным союзником. В 1280 г. он помог им свергнуть болгарского царя Ивайло, или Лахану, место которого на тырновском троне, после различных перипетий, занял с их согласия боярин «куманского», то есть тюркско-кипчакского, происхождения Георгий Тертер. В царствование Тертера (1280–1292), как показали М. Ников и Г. Каген, Болгария являлась настоящим монгольским протекторатом, тесно связанным лично с Ногаем. Сын Тертера, Святослав, жил в качестве заложника при дворе Ногая, а его сестра вышла замуж за Чаку, или Джеку, сына грозного монгольского вождя.

В конце концов могущество Ногая вызвало опасения у молодого хана Тула-буги, который собрал войска, чтобы отделаться от него; но старый воин сумел усыпить подозрения Тула-буги и пригласил его на дружескую встречу, которая на самом деле была западней. Посреди разговора молодого человека вдруг окружили воины Ногая, сбросили с коня и связали. Ногай выдал его одному из сыновей Менгу-Тимура, по имени Тогтай, Тохта или Тогтоа, который был личным врагом бедняги и приказал убить его. После чего Ногай посадил на трон этого самого Тохту, убежденный, что новый хан, обязанный ему всем, станет в его руках послушной игрушкой (1290). Но и Тохта в конце концов устал терпеть опеку этого делателя королей. Он напал на Ногая и в первом же сражении возле Дона, в 1297 г., наголову разгромил его. Постаревший Ногай совершил ошибку, не выступив немедленно на Сарай, куда ушел его противник. В 1299 г., во второй битве, данной рядом с Днепром, он был побежден Тохтой и брошен своими. Как рассказывали Нувайри и Рашид ад-Дин, «его собственные сыновья и его войска на закате дня обратились в бегство. Он был слишком стар годами, длинные ресницы закрывали ему глаза. К нему подъехал русский воин из армии Тохты и хотел его убить. Ногай назвался и сказал ему, чтобы тот отвел его к Тохте, но русский отрезал ему голову и принес ее хану. Тохта был огорчен смертью старика и приказал казнить его убийцу».

Сыновья Ногая попытались сохранить за собой его наследство, но их раздоры позволили Тохте перебить их. Один из них, Чака, преследуемый Тохтой, бежал сначала, как рассказывает Нувайри, к башкирам, потом к ясам (аланам) и, наконец, в Болгарию, где царствовал его шурин Святослав; но тот испугался возмездия со стороны Тохты и приказал убить Чаку в Тырново (1300).

Во время этих междоусобиц, расшатывавших Золотую Орду, в Белой Орде в степях Сарысу и Тургая, рассказывает Рашид ад-Дин, хан Наян или, правильнее, Баян (1301–1309) боролся с мятежом своего кузена и соперника Куйлека, или Коблука, которого поддерживали властители Туркестана – угэдэидский хан Эмеля Хайду и чагатаидский хан Трансоксианы Дува. Баян искал поддержки у великого хана Китая Тэмура, но из-за огромного расстояния между ними не смог получить реальной помощи. Тем не менее он остался владыкой родных степей.

За полвека до того генуэзцы и венецианцы создали свои фактории в Крыму – в Газарии (Хазарии), по имени тюркского народа, когда-то ее населявшего. Предположительно около 1266 г. монгольское правительство уступило генуэзцам в Кафе территорию для консульства и складов товаров, которая стала отправной точкой для крупнейшей генуэзской колонии в Крыму. Итальянские купцы бывали даже на нижней Волге, в городе Сарае, столице ханов Кипчака, который был крупным центром меховой торговли на севере. Мы также знаем, что там они покупали молодых рабов-тюрок, которых перепродавали египетским мамелюкам для пополнения их рядов. Недовольный этой торговлей, лишавшей степь лучших бойцов, хан Тохта занял по отношению к итальянским купцам враждебную позицию. В 1307 г. он приказал арестовать генуэзских резидентов в Сарае, потом отправил армию осадить генуэзскую колонию Кафу. 20 мая 1308 г. генуэзские колонисты сами подожгли город и бежали на своих кораблях. Ситуация оставалась напряженной вплоть до смерти Тохты (август 1312 г.).

Узбек и Джанибек

Тохте наследовал его племянник Узбек (1312–1340). Имеющиеся у нас сведения относительно его религиозной принадлежности весьма противоречивы. По сведениям анонимного автора продолжения «Сборника летописей» Рашид ад-Дина, в царствование Тохты он вызвал недовольство монгольских вождей своим неумеренным мусульманским прозелитизмом. «Довольствуйся нашим повиновением, – ответили они ему. – Какое тебе дело до нашей веры? И зачем нам отказываться от Чингисхановой Ясы ради веры арабов?» После смерти Тохты, прежде чем избрать ханом сына покойного, монгольские вожди решили устранить кандидатуру Узбека и заманили его на пир, чтобы там убить. Но предупрежденный Узбек успел ускакать и вернулся с войсками. Он окружил заговорщиков и всех их перебил, а заодно и наследника Тохты, после чего сам сел на трон. По просьбе мамелюкского султана Египта ан-Насира он после долгих переговоров наконец-то решился отдать ему в жену чингизидскую принцессу – что в соответствии с монгольским менталитетом означало неслыханную милость и скрепляло дружбу Кипчакского ханства с официальными защитниками ислама (1320)[231]. Однако мусульманская вера не мешала Узбеку обычно дружелюбно вести себя по отношению к христианству. В письме от 13 июля 1338 г. папа римский Иоанн XXII благодарит хана за доброжелательность к католическим миссиям[232]. В 1339 г. Узбек принял посланца папы Бенедикта XII, францисканца Джованни ди Мариньоли, который подарил ему прекрасного боевого коня, прежде чем продолжить путь через Кипчак в Чагатай и Пекин. В то же время Узбек заключил торговый договор с генуэзцами и венецианцами. Послы Генуи, Антонио Грилло и Николо ди Пагана, получили дозволение восстановить стены и склады Кафы. С 1316 г. в этой колонии возобновились жизнь и активная торговля. В 1336 г. Узбек даже позволил венецианцам основать свою колонию в Тане, в устье Дона. На Руси, когда тверичи 15 августа 1327 г. подняли восстание и перебили посланных собирать дань монгольских чиновников, а также убили одного из кузенов Узбека, тот поручил проведение карательной операции московскому князю Ивану[233], в помощь которому по этому случаю послал пятидесятитысячное войско. Именно в качестве исполнителей ханской воли московские князья начинали