Ленин - Дмитрий Антонович Волкогонов

особенно в 1923 году. Многие пожелания Ленина просто игнорировались, а некоторые из них удостаивались нелицеприятных оценок. Ленин диктует записку Каменеву о принципах устройства федеративного государства с просьбой ознакомить с нею членов Политбюро.

Сталин читает записку и отвечает на нее достаточно неуважительно:

«…т. Ленин, по‐моему, «поторопился», потребовав слияния наркоматов в федеральные наркоматы… Торопливость даст пищу «независимцам»… По параграфу 5‐му поправка Ленина, по‐моему, излишняя…»[56] И так почти по всем пунктам Сталин отклоняет ленинские предложения. При том, что до самой кончины вождя Сталин проявляет к нему внешний пиетет, в душе он, видимо, поставил на нем, как и Троцкий, крест значительно раньше. Однако все это время наибольшей близости Сталина к больному вождю генсек использовал максимально полно для упрочения собственных позиций. Приезжая из Горок (Сталин бывал там чаще других), на заседаниях Политбюро, которые, правда, вел обычно Каменев, Сталин передавал «приветы от Ильича», говорил о его указаниях и поручениях, исподволь, незаметно формируя образ особо доверенного лица Ленина. Некоторые записки, которые Ленин писал (или диктовал) с поручениями ему, Сталину, он доводил до членов Политбюро. Так, в мае 1922 года генсек ознакомил членов высшей партийной коллегии со следующей запиской вождя:

«Т. Сталин!.. Кстати. Не пора ли основать 1–2 образцовых санатория не ближе 600 верст от Москвы? Потратить на это золото; тратим же и будем долго тратить на неизбежные поездки в Германию. Но образцовыми признать лишь те, где доказана возможность иметь врачей и администрацию пунктуально строгих, а не обычных советских растяп и разгильдяев.

19. V

Ленин».

Проявив особую заботу о партверхушке, которая станет традиционной в Советском государстве, попутно обругав своих собственных соотечественников, Ленин не заканчивает на этом письмо Сталину. Ему приходит еще одна мысль, на этот раз «секретная». А конспиративные мысли он очень любил…

«Р.S. Секретно. В Зубалово, где устроили дачи Вам, Каменеву и Дзержинскому, а рядом устроят мне к осени, надо добиться починки жел. ветки к осени и полной регулярности движения автодрезин. Тогда возможно быстрое и конспиративное и дешевое сношение круглый год. Напишите и проверьте. Также рядом совхоз поставить на ноги»[57].

Вообще тема отдыха его соратников была весьма близка Ленину. Тому же адресату в том же году шлет записку:

«т. Сталин. Вид Ваш мне не нравится. Предлагаю Политбюро постановить: обязать Сталина проводить в Зубалове с четверга вечера до вторника утром…»[58]

Как удалось установить, Сталин в разговорах с членами Политбюро, верхушкой партийного аппарата, не раз упоминал свою интенсивную переписку с Лениным, его послания к нему. Постепенно это создавало впечатление каких‐то особых отношений Сталина с Лениным, необычного доверия к «чудесному грузину» (как выразился однажды Председатель Совнаркома)[59], некоей предопределенности в возможном наследовании.

Сталин часто и сам, не прибегая к личному разговору после заседания или по телефону, слал записки вождю по различным поводам:

«т. Ленин!

Когда можно будет поговорить с Вами о моей работе в центре (мне нужно минут 20)?

Сталин».

По столь пустяковому поводу завязывается целая переписка. Ленин отвечает:

«1) Либо сегодня (едва ли: уже устал)

2) Завтра, если будет заседание, или приезжайте?

3) в субботу?»

Сталин демонстрирует полную лояльность и сговорчивость: «Мне все равно когда; считайтесь со своими удобствами и только со своими (я могу приехать, если скажете и когда скажете)»[60].

Ленин ценит подобное рвение Сталина и полагается на него все больше. В марте 1922 года Сталин доложил Ленину запиской о том, что после ревизии финансов НКИД (проводила ее Розмирович) обнаружены крупные упущения и возможно привлечение к суду Карахана и Горбунова. «Ваше мнение?» – вопрошает Сталин. Ответ последовал быстро:

«Тов. Сталин! Раз Вы убеждены и есть формальное постановление следователя, надо привлечь. Нельзя спускать.

10. III

Ленин»[61].

Вообще порой складывается впечатление, что управление государственными делами с помощью записок – любимый метод Ленина. Он эти записки пишет множеству людей по любым поводам: глубоким и пустяковым, срочным и далеко не срочным.

Многие из этих записок характеризуют Ленина как родоначальника будущих всесильных партократов, отождествлявших себя с абсолютной властью, считавших собственные потребности государственными. Например, он считает удобным писать секретарю ВЦИК А.С. Енукидзе о том, чтобы тот распорядился «насчет ускорения дров А.И. Елизаровой» (старшей сестре Ленина. – Д.В.). «С ней живет мой брат (Д.И. Ульянов), у которого теперь приращение семейства…»[62]

Ленин полагал, что не только секретарь ВЦИК может заниматься дровами для его сестры, но и что Сталин может распорядиться поиском теплого местечка кому‐либо из его старых знакомых.

Так, например, в апреле 1922 года Ленин получает из Германии письмо от Г.Л. Шкловского, старого большевика, исполнявшего в годы войны за границей роль своеобразного доверенного лица Ленина по многим вопросам: он занимался пересылкой ленинских документов, публикациями вождя, не раз предоставлял свою квартиру лидеру большевиков для деловых встреч, а главное, занимался денежными делами Ленина и партии. На протяжении длительного времени, пока шла тяжба с так называемыми «держательными деньгами» (средства, завещанные фабрикантом Н.П. Шмитом партии), Шкловский исполнял ленинские поручения по «руководству» адвокатами на суде, занимался подготовкой аргументации, беседами, встречами с нужными людьми и т. д. Имеется много писем и записок Ленина Шкловскому по этому поводу. Даже когда Ленин собрался в Россию, он несколько раз напоминал письмами Шкловскому о том, чтобы тот озаботился переводом из бернской полиции в Цюрих 100 франков, которые Лениным вносились как залог при получении вида на жительство.

Шкловский по заданию Ленина возглавляет комиссию по пропагандистской работе с русскими военнопленными: «Вернуться в Россию они должны сторонниками большевиков!», устраивает по поручению Ленина на лечение в санатории депутата IV Думы большевика Ф.И. Самойлова, возлагает венок на могилу А. Бебеля, выполняет многие другие ленинские поручения. Это был нужный Ленину человек. Шкловский просит хорошего «места». Ленин поручает Сталину разобраться:

«Шкловский старый партиец… нервничает; является у него опасение, что его «удаляют» и т. п. (У него семья, дети; нелегко приспособиться в холодной и голодной России…)». Ленин поручает Сталину выяснить, «чего бы он хотел…», заканчивает письмо назидательно: «нельзя «швыряться» людьми, надо повнимательнее отнестись.

С к. пр. Ленин»[63].

Сталин пишет Шкловскому: «Ваше письмо на имя т. Ленина передано мне с просьбой запросить Вас письменно, где и на какую работу хотели бы вы устроиться. Можете не сомневаться, что партия не откажет в удовлетворении Ваших желаний…»[64]

«Желания» у Шкловского оказались весьма прагматичными и конкретными. Он хотел бы, чтобы семья осталась за границей и получала его нынешнее жалованье, а сам он готов в Россию на «чисто партийную работу» или в «главпрофобр», «наркомзем, Коминтерн или наркоминдел». Но наиболее «счастливым исходом