Ленин - Дмитрий Антонович Волкогонов

«В.И. Ленин очень ценил Сталина… В.И. вызывал к себе Сталина и обращался к нему с самыми интимными поручениями, поручениями такого рода, что с ними можно обратиться лишь к человеку, которому особенно доверяешь, которого знаешь как истинного революционера, как близкого товарища… Вообще за весь период его болезни, пока он имел возможность общаться с товарищами, он чаще всего вызывал к себе т. Сталина, а в самые тяжелые моменты болезни вообще не вызывал никого из членов ЦК, кроме Сталина».

Конечно, эти строки писались в поддержку Сталина в период жестокой междоусобной борьбы в партии, но они не лишены правдоподобности. Пока не произошла стычка из‐за Крупской, Ленин вполне полагался на Сталина.

Ленин часто поручал Сталину проверку или исполнение «карательных» распоряжений по линии ЧК. Даже будучи тяжелобольным, Ленин не оставлял своей навязчивой идеи: «Очистить Россию надолго»[74]. Сохранилась собственноручная записка Ленина, набросанная химическим карандашом и адресованная Сталину, в которой вождь задает вопросы генсеку, дает советы, как поступить с остающимися на воле меньшевиками, кадетами, эсерами, другими «злейшими врагами большевизма».

Сталин в тридцатые годы воспользуется советами Ленина, но весьма своеобразно. Он будет высылать не сотни людей, а миллионы, и не за границу, а на окраины гигантской страны в бесчисленные лагеря. Генсек очень многому научится у Ленина. С тех пор как в мае 1918 года Ленин подписал назначение Сталина руководителем продовольственного дела на юге России с облечением наркома «чрезвычайными правами»[75], он привык всю свою дальнейшую жизнь ничем не ограничивать своих решений: ни правом, ни моралью, ни элементарными человеческими чувствами сострадания, жалости, сочувствия.

Можно даже сказать, что Сталин олицетворял полночь жуткой эпохи.

Именно Сталину принадлежит пионерство в создании подразделения по политическим убийствам за рубежом. «Помог» в этом Троцкий. За ним долго охотились, но никак не могли поставить смертельную точку. Изгнанник «обнаглел». Мало кто знает, что в июне 1937 года Троцкий пришлет из Мексики телеграмму в Москву, где будет всего три предложения:

«Политика Сталина ведет к окончательному, как внутреннему, так и внешнему, поражению. Единственным спасением является радикальный поворот в сторону советской демократии, начиная с открытия последних судебных процессов.

На этом пути я предлагаю полную поддержку.

Троцкий»[76].

Троцкий еще в 1937 году надеялся на возможность примирения со Сталиным! Однако Сталин был непреклонен, и резолюция на телеграмме не оставляет сомнений в его намерениях: «Шпионская рожа! Наглый шпион Гитлера! И. Сталин». Тут же, ниже, угодливо поставили свои подписи Молотов, Ворошилов, Микоян, Жданов.

В этот же день Сталин отдал распоряжение форсировать операцию по «ликвидации Троцкого», которая завершится лишь в августе 1940 года.

Когда Троцкого все же убьют, Сталину на другой день принесут из «Правды» статью «Смерть международного шпиона», посвященную смерти изгнанника. Сталин согласится с ее содержанием, но собственноручно сделает несколько кратких, но в высшей степени многозначительных вставок. Вот они, характеризующие Троцкого: «организатор убийц», «он учил убийству из‐за угла», «Троцкий организовал злодейское убийство Кирова, Куйбышева, Горького», «с печатью международного шпиона и убийцы на челе»[77].

Человек, лично организовавший это очередное (среди миллионов других) убийство, обвиняет в убийствах других! Навязчивая идея убийства становится стереотипом мышления диктатора. Это качество было не врожденным, а приобретенным в процессе кровавой большевистской практики.

Соратник Ленина еще в ленинские годы «выковал» в себе черты абсолютного диктатора. Ленин по образованию был юрист‐адвокат, но действовал больше как прокурор. Эта черта – «прокурорское», обвинительное мышление – сформировалась и у Сталина, явно под влиянием Ленина.

Спустя десятилетие после смерти Ленина, когда Сталин стал абсолютным диктатором в стране, каждый его шаг (не рассчитанный на пропагандистское восприятие) несет следы ленинского стиля. Давайте откроем «Журнал регистрации отправлений документов с резолюциями Сталина». Их множество, но все они – ленинские по духу. Правда, отличаются простоватостью.

У Ленина в канцелярии не вели подобного журнала. Но его скупые резолюции, заметки и телеграфные указания по стилю очень, очень схожи с творчеством своего «ученика». Достаточно вспомнить ленинские лаконичные указания Цюрупе: «Я предлагаю заложников не взять, а назначить поименно…», нужен «беспощадный военный поход на деревенскую буржуазию»; в Выксу, Ведерникову: «Превосходный план массового движения с пулеметами за хлебом…»; Г.Е. Зиновьеву: «Надо поощрять энергию и массовидность террора…»; С.П. Середе: «Очистить полностью все излишки хлеба…»; Харлову: «Составьте поволостные списки богатейших крестьян, отвечающих жизнью за правильный ход работы по снабжению хлебом…»; Ливенскому исполкому: «…повесить зачинщиков из кулаков…»; Пайкесу: «Расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая…»; Е.Б. Бош: «Сомнительных запереть в концентрационный лагерь…»[79]. Или в записке Сталину и Уншлихту предлагает ужесточить борьбу с расхитителями: «Поимка нескольких случаев и расстрел…»[80]

Социальная методология Ленина и его последователя основана на неограниченном насилии. В политическом почерке Сталина видно много ленинского: уверенность в себе, убежденность в безгрешности, абсолютная вера в универсальность диктатуры пролетариата, пренебрежение к людям, готовность оперировать «массами», осторожность и коварство, беспощадность. Духовным отцом Сталина был Ленин, хотя во внешних привычках это были очень разные люди. Например, Ленин не любил своих портретов. Для Сталина это было необходимостью. Ленин питал слабость к языковым словарям и обычно листал их перед сном. Сталин, ложась в постель, клал на прикроватную тумбочку стопку учебников, монографий, сценариев, которые он должен был просмотреть и определить их судьбу. Так, в сталинском фонде на многих книгах и сценариях, ждавших своего опубликования или постановки, видны безапелляционные резолюции вождя. Они есть, например, на сценариях фильмов «Суворов», «Великое зарево», «Выборгская сторона», «Александр Невский», «Минин и Пожарский», «Покушение на Ленина», «Щорс», «Первая Конная» и многих других. Как может убедиться читатель, не всем сценариям было суждено материализоваться в фильмах.

Ленин был воздержан в отношении к спиртному (любил только хорошее пиво). Сталин употреблял и водку, и коньяк, и грузинское вино, к концу жизни отдав предпочтение только вину.

Оба вождя не имели близких друзей в дни своего апогея. Возможно, это закономерность. Кто может быть равным в дружбе с вождем или диктатором? Моральные скрепы дружбы не выносят иерархических отношений, в них не бывает ни благодетелей, ни должников. Кто мог вести себя так с Лениным и особенно со Сталиным?

Н.И. Бухарин пытался спасти себя, направляя бесконечные письма Сталину, именуя его «дорогой Коба» и подписываясь: «твой Бухарин». Переписка была односторонней: Бухарин просил, унижался, топтал себя, превозносил Кобу, но это его не спасло. Бухарин был прав, подписываясь: «твой». Сталин смахнул его со стола жизни, как хлебную крошку.

Ленин в личных отношениях с близкими людьми не был жестоким человеком. Он был жестоким идеологически, политически, философски. В отношении того же Сталина он проявлял заботу о