Последняя ставка - Тим Пауэрс

Остров Мертвеца, представлявший собой не более чем валун неправильной формы, окруженный узкой полоской пляжа, был ближайшим из всей цепочки. Крейн, прищурившись, взглянул на него, а потом задержал взгляд на красной рыбацкой лодочке, покачивавшейся на воде совсем рядом с его восточным берегом.

Мавранос взял из машины свой потертый бинокль «Таско 8x40»; его-то Крейн и извлек из футляра, отпустив газ.

Потом он выпрямился, стоя на фибергласовом пайоле, оперся о верх ветрового стекла, чтобы тверже держаться на ногах, поймал лодку в поле зрения и подкрутил регулировочный винт.

Лодочка сразу сделалась четко видна, словно находилась в какой-то дюжине ярдов. Рыбак оказался худощавым человеком лет тридцати-сорока с гладко зачесанными назад темными волосами, и он, улыбаясь, смотрел прямо на Крейна. И даже помахал удочкой, как бы в знак приветствия.

– Арки, – медленно сказал Крейн, – скажи-ка, не тот ли это парень, который ловил рыбу там, где мы в первый раз остановились? Правда, я не представляю, каким образом он мог бы так быстро попасть сюда от…

– Какой парень? – перебил его Мавранос.

Все так же глядя на незнакомца через трубку бинокля, Крейн указал в ту сторону, куда был обращен нос лодки.

– Да вот же, около острова.

– Я никого не вижу. Только несколько воднолыжников вдалеке.

Крейн опустил бинокль и взглянул на Мавраноса. Неужели он напился так, что не видит прямо перед собой?

– Арки, – терпеливо сказал он, – в лодке около…

И осекся. Лодочка исчезла. Она не могла скрыться из виду, уйдя за остров, даже через несколько минут – и уж тем более, за полторы секунды, прошедшие с тех пор, как он отнял бинокль от лица.

– Ее нет! – воскликнул он, хоть и понимал, насколько глупо звучат его слова.

Мавранос бесстрастно глядел на него.

– Ну, что ж.

Крейн с силой выдохнул и понял, что сердце у него в груди отчаянно колотилось, а ладони сделались влажными.

– Ну что ж, – повторил он, – пожалуй, я теперь знаю, где нырять.

Он опустился на сиденье и легонько надавил педаль газа.

Уровень воды в озере был понижен, и кромка берега острова Мертвеца представляла собой болото, где торчали кусты некогда затопленной, а теперь явившейся взгляду толокнянки, с коротких ветвей которой свисали бороды водорослей, как, подумал Крейн, испанский мох с кипарисов в речной дельте. Тут и там попадались еще гуще укрытые водорослями прямые выступы – несомненно, давным-давно потерянные удочки. Камни представлялись скользкими даже на вид буграми под одеялом из зеленых водорослей, а ветер здесь, близ острова, был насыщен сырым гнилостным запахом преющих растений.

– Тебе придется нырять в самый настоящий суп, – заметил Мавранос, когда Крейн, усевшись на планшир, просунул руку в рукав гидрокостюма.

– Еще и в холодный, – мрачно отозвался Крейн. – А прокатные гидрокостюмы никогда не сидят как следует. Если я слишком долго плаваю в холодной воде, у меня начинается совершенно особенная головная боль.

Он натянул и расправил гидрокостюм и натянул через голову компенсатор плавучести, похожий на сдутый спасательный жилет.

– Надо было взять скафандр, – рассудительно сказал Мавранос. – Или водолазный колокол.

– Или назначить встречу где-нибудь в другом месте, – добавил Крейн. Он расправил лямки и, когда Мавранос поднял акваланг, просунул в них руки. Наклонившись вперед, он устроил баллон поудобнее и удостоверился в том, что застежка пояса в порядке и открывается налево. Несмотря на нежелание лезть в холодную мутную воду, он обрадовался тому, что до сих пор помнит, как надевать подводное снаряжение.

Он надеялся также, что не разучился дышать через регулятор. Когда-то инструктор подводного плавания упорно внушал, что опаснее всего в этом занятии поведение газа под давлением.

Одевшись, нацепив поверх всего балластный пояс и убедившись в том, что его быстроразъемная застежка не прикрыта компенсатором плавучести, Крейн встал и потянулся. Мокрый гидрокостюм сидел так туго, что трудно было распрямить руки на всю длину над головой, но Крейн подумал, что вытягивать их вперед будет легче.

«Да что там», – подумал он. Постоять под горячим душем в любом мотеле, который попадется на обратном пути. Маска еще оставалась у него на лбу, загубник регулятора болтался под локтем, и Крейн, прежде чем завершить экипировку, повернулся к Мавраносу.

– Если пройдет… допустим… сорок пять минут, – сказал он, – запускай мотор и возвращайся. Деньги завернуты в носок, в кармане вот этих брюк.

Мавранос невозмутимо кивнул.

– Лады.

Крейн спустил маску со лба, устроил ее на лице, потом зажал загубник зубами, несколько раз дохнул через него и нажал кнопку очистки, чтобы проверить пружину, и, в конце концов, поставил ногу на планшир.

Сквозь резину маски и неопрен шлема он услышал голос Мавраноса:

– Эй, Пого.

Крейн обернулся. Мавранос протягивал ему правую руку, и Крейн пожал ее.

– Удачи, – сказал Мавранос.

Крейн сложил колечком большой и указательный пальцы и, перешагнув через планшир, прыгнул в воду, держа ноги вместе и правой рукой придерживая баллон за головой.

И рухнул в воду, отчетливо слыша приглушенное шлемом потрескивание пузырьков воздуха.

Вода оказалась более чем прохладной, градусов шестьдесят[29], и, как всегда, пробравшись в мокрый гидрокостюм, прежде всего обожгла холодом его чресла. Он громко ухнул в регулятор, выпустив перед лицевым стеклом облако пузырей.

Потом он сглотнул и подвигал челюстью, чувствуя, как выравнивается давление в ушах, и после этого начал дышать. «Медленно и глубоко, – напомнил он себе, выпрямив ноги в бездонной воде. – И следить за дыханием, потому что холод не позволит дышать часто и поверхностно».

Он расслабил тело и позволил себе медленно погружаться. Видимость была отвратительной – его окружала взвесь коричневато-зеленых водорослей, в которой плавали комки, похожие на пухлые кукурузные хлопья.

Опустившись футов на шесть, он пересек температурную границу, так называемый термоклин, и снова ухнул, ощутив заметно похолодевшую воду. Раскинув руки и взбрыкивая ногами, он остановил погружение.

В водорослевом тумане он смутно видел склон острова. В изобилии валявшиеся камни величиной с булыжник покрывал толстый слой желтовато-коричневого ила, и он невольно задумался о том, как же догадаться, под каким из этих бугров скрыта отрезанная голова.

Но, как бы там ни было, рыбак сидел немного дальше от берега. Крейн поплыл сквозь муть в том направлении, делая длинные гребки и чувствуя, как напрягаются сухожилия в подъемах ног.