Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Владимир Липовецкий

— Постараюсь…

— Я рад, Мария, что познакомился с вами. Желаю счастливого возвращения домой. Как знать, может, и мне когда-нибудь доведется побывать в России…

— И я очень рада нашему знакомству. Обязательно приезжайте!.. Наш Петроград тоже красивый город.

15 августа 1920 г.

Капитану порта Бальбоа.

Японский пароход «Йоми Мару», зафрахтованный Ам. Кр. Крестом от Владивостока до Петрограда через Нью-Йорк… Длина — 415 футов, осадка — 24 фута, тоннаж — 10 тысяч.

Организуйте быстрый проход через канал для судна с 780 детьми и 177 взрослыми.

Необходимо: льда — 46 тонн, апельсинов — 30 ящиков, лимонов — 12 ящиков, содовых крекеров — 30 ящиков, мороженого мяса — 14 окороков, бананов — 50 гроздей, питьевой воды — 850 тонн.

Г. О. Эверсол, Уполномоченный Кр. Креста.

Океан был глянцевым, как на открытке. «Йоми Мару» продолжал скользить по голубой глади. Все ближе к линии экватора.

Пересекут ли они его? Вот что больше всего занимало колонистов. Ответ учителя географии разочаровал детей.

— Мы дойдем только до восьмого градуса северной широты, — сказал Илья Френкель.

— А что потом?

— Повернем на восток. И вы увидите Панамский канал — одно из чудес света. С его открытием путь из Тихого океана в Атлантический сократился в несколько раз.

— А как раньше ходили суда?

— Огибали Южную Америку. В прошлом веке паруснику на дорогу из Сан-Франциско в Нью-Йорк требовалось несколько месяцев. А наш «Йоми Мару», хотя скорость у него скромная, будет в Нью-Йорке через месяц. А если погода выдастся как сегодня да и кочегары постараются — то еще быстрее.

Френкель подошел ближе к карте:

— Видите узкую голубую полоску? Это пролив Дрейка. Он разделяет два материка — Южную Америку и Антарктиду. Именно сюда направлялись раньше те, кто хотел попасть из одного океана в другой — этот путь был единственным. Но моряки рисковали. Пролив Дрейка — одно из самых опасных для мореплавания мест на земле.

— Чем же он так опасен?

— Южноамериканский континент заканчивается островом и мысом Горн. Это черный утес высотой в четыреста метров. Редко, кто его видел. Он всегда в плотном облаке тумана. А далеко внизу, у его подножия, ревет и беснуется океан. Природа будто нарочно собрала в одном месте все напасти, которые могут подстерегать судно. Судите сами. На север от мыса простираются Анды — огромные горы. Они то и есть причина циклонов и частой смены ветров. А ледовый покров Антарктиды охлаждает воздух. Вот откуда туманы, дожди, снежные заряды и град. Прибавьте бесчисленную флотилию айсбергов, которые Антарктида спускает со своих стапелей.

— Илья Соломонович, — сказала Ксения Амелина, передернув плечами, — вы нарисовали такую страшную картину! Мне даже зябко стало.

— Но это далеко не все, Ксюша. Моряки называют пролив Дрейка «воронкой». На этой широте для ветра нет препятствий. Сила вращения земли гонит воздух с запада на восток с ужасающей скоростью. Врываясь в узкую щель пролива, ветер приобретает еще большую силу. Можете представить, какие испытания ожидают здесь суда! Никто не знает, сколько их исчезло в этих бурных водах. Деревянные парусники уступили место металлическим судам и паровым двигателям. Но и сегодня не каждый капитан отважится обогнуть мыс Горн.

Чтобы успокоить детей, учитель сказал в заключение:

— Наш пароход ожидает совсем другое. В шлюзах Панамского канала «Йоми Мару» будет себя чувствовать, как младенец в колыбели.

На что Николай Егоров, чемпион Петроградской колонии по плаванию, заметил:

— А я бы выбрал пролив Дрейка!

Райли Аллен предложил Грегори Эверсолу стать судовым врачом задолго до прихода «Йоми Мару» во Владивосток. Не прошло и двух дней, которые он попросил на раздумья, как поступило новое предложение — занять должность главного врача.

В его памяти ожило событие шестилетней давности. В тот день он был пассажиром небольшого траулера, который направлялся из Нового Орлеана в Гавану. Поначалу недолгий переход казался прогулкой. Но когда судно находилось в центре Мексиканского залива, разыгрался шторм. Неожиданно в дверь каюты постучался капитан:

— Мистер Эверсол, вы, кажется, врач?

— Да…

— Не знаю, что делать… Наш тралмастер корчится от боли.

— Что случилось?

— Не могу понять…

— Проводите меня к нему.

Они спустились в каюту тралмастера.

— Острый аппендицит, — заключил Эверсол, осмотрев рыбака. — Необходима операция. И немедленно!..

— Немедленно? — переспросил капитан. — Но до берега далеко. К тому же скорость упала. Сами видите — встречный ветер.

— Операцию буду делать я. У меня есть сумка со всем необходимым.

— Разве это возможно? Мы ходим, держась за поручни. А вы должны взять в руки скальпель.

— Капитан, ведь вы работаете в шторм? Не так ли?

— Это моя профессия.

— А моя профессия — спасать людей от болезней и смерти. Поверьте моему опыту. Он не дотянет до берега. У нас с вами нет выбора. Без операции не обойтись.

Наверняка у этого пожилого рыбака был немалый житейский опыт, умноженный на суровые морские будни. Без сомнения, ему приходилось принимать трудные решения, не имея при том времени на раздумья. Но и его поразила смелость врача.

— Будете мне помогать? Не боитесь крови?

— Крови не боюсь. Три года работал на зверобойной шхуне. Главными нашими орудиями были деревянная дубинка и нож. Но кровь крови рознь. Я и тралмастер много лет рядом…

Кажется, кубинские газеты писали потом о мастерстве и мужестве хирурга. Поместили даже снимки. Мог ли он думать, что судьба вновь приведет его на палубу судна в качестве врача.

Предложение Райли Аллена было столь же неожиданным, сколь и заманчивым. В Эверсоле жил не только практик, но и ученый. Должность судового врача перестала быть редкостью. Амбулатория есть на каждом пассажирском судне. Но сотни детей на сухогрузе! Такого еще не бывало! История и случай ставят грандиозный и даже фантастический эксперимент, который не мог бы себе позволить ни один научно-исследовательский институт. Где вы найдете тысячу родителей, которые добровольно отправят своих детей в безумно далекое и отчаянно опасное путешествие?..

Кроме детей, много взрослых. Из разных стран. Порой Грегори не понимает не только их языка, но и поступков. Многочисленные пассажиры, возраст которых от трех до шестидесяти, живут в ужасающей тесноте, долго без берега, в условиях непростого климата, неизбежного однообразия морских будней и, увы, не всегда качественной пищи. Но несмотря ни на что, они должны быть здоровы и бодры. И непременно знать, что судно, хотя оно и не совсем пригодно для перевозки тысячи человек (тысячи!), доставит их к берегу.