Гостья - Симона де Бовуар

– Людей никогда не знаешь, – возразила Ксавьер.

Франсуаза в ярости взглянула на нее. Неужели никак нельзя повлиять на этот упрямый ум?

– Но он и я – другое дело, – сказала она. – Мы всегда все разделяли. Решительно все.

– Зачем вы говорите мне это? – высокомерно спросила Ксавьер.

– Вы считаете, что одна понимаете Лабруса, – продолжала Франсуаза. Лицо ее пылало. – Вы думаете, что я делаю из него образ упрощенный и грубый.

Ксавьер ошеломленно смотрела на нее. Никогда Франсуаза не говорила с ней в таком тоне.

– У вас свои представления о нем, у меня свои, – сухо сказала она.

– Вы выбираете представления, которые вас устраивают, – возразила Франсуаза.

Она говорил с такой убежденностью, что Ксавьер как будто отступила.

– Что вы хотите сказать? – спросила она.

Франсуаза сжала губы. Как ей хотелось бросить ей в лицо: «Вы думаете, что он вас любит, но он всего лишь испытывает к вам жалость». Дерзкая улыбка Ксавьер уже пропала. Всего несколько слов, и ее глаза наполнятся слезами. Это прекрасное горделивое тело сникнет. Ксавьер пристально смотрела на нее, ей стало страшно.

– Ничего особенного я сказать не хочу, – устало ответила Франсуаза. – В общем, вы верите в то, во что вам удобно верить.

– Например?

– Вот вам пример, – более спокойным тоном отвечала Франсуаза. – Лабрус написал вам, что ему не нужно получать писем, чтобы думать о людях, это была любезная манера извинить ваше молчание. Но вы убедили себя, будто он верит в общение душ помимо слов.

Губа Ксавьер вздернулась, обнажив белые зубы.

– Откуда вы знаете, что он мне написал?

– Он говорил мне об этом в одном из писем, – ответила Франсуаза.

Взгляд Ксавьер упал на сумочку Франсуазы.

– Ах! Он говорит вам обо мне в своих письмах? – молвила она.

– При случае, – ответила Франсуаза. Рука ее сжалась на черной кожаной сумочке.

Бросить письма на колени Ксавьер. С отвращением и яростью Ксавьер сама объявит о своем поражении; победа без ее признания была невозможна. Освободившись навсегда, Франсуаза снова оказалась бы одна, независимая.

Ксавьер поглубже забилась в кресло, ее охватила дрожь.

– Мне отвратительно думать, что обо мне говорят, – сказала она.

Немного растерявшись, она совсем съежилась. Франсуаза почувствовала себя вдруг очень усталой. Надменной героини, которую она столь страстно желала победить, больше не существовало, оставалась несчастная затравленная жертва, никакой мести извлечь из этого было нельзя. Она встала.

– Пойду спать. До завтра. Не забудьте закрыть газовый кран.

– Доброй ночи, – не подняв головы, ответила Ксавьер.

Франсуаза ушла к себе в комнату. Открыв свой секретер, она достала из сумочки письма Пьера и положила их в ящик, рядом с письмами Жербера. Победы не будет. И никогда не будет освобождения. Она заперла секретер и спрятала ключ в сумочку.

– Официант! – позвала Франсуаза.

Стоял прекрасный солнечный день. Завтрак прошел еще напряженнее, чем обычно, и сразу после полудня Франсуаза пошла на террасу «Дома» и уселась с книгой. Похолодало.

– С вас восемь франков, – сказал официант.

Франсуаза открыла свой кошелек и достала деньги. Она с удивлением взглянула на дно сумочки. Именно туда накануне вечером она положила ключ от секретера.

Она нервно вытряхнула содержимое. Пудреница. Губная помада. Расческа. Ключ должен быть где-то здесь. Она ни на минуту не расставалась со своей сумочкой. Она перевернула ее, потрясла. Сердце отчаянно застучало. Всего одна минута. Время отнести из кухни поднос с завтраком в комнату Ксавьер. А Ксавьер оставалась на кухне.

Франсуаза вперемешку сбросила в сумочку лежавшие на столе предметы и бегом поспешила домой. Шесть часов. Если ключ был у Ксавьер, никакой надежды не оставалось.

– Это невозможно!

Она бежала. Все ее тело гудело. Сердце она ощущала между ребер, в голове, на кончиках пальцев. Она поднялась по лестнице. В доме было тихо, и входная дверь выглядела как обычно. В коридоре все еще веяло запахом солнечной амбры. Франсуаза перевела дух. Должно быть, она, не заметив, потеряла ключ. Если бы что-то произошло, ей казалось, в воздухе остались бы какие-то знаки. Она открыла дверь своей комнаты. Секретер был открыт. На ковре валялись письма Пьера и Жербера.

«Ксавьер знает». Стены комнаты закружились. На мир опустилась терпкая, обжигающая ночь. Придавленная смертельным грузом, Франсуаза упала в кресло. Ее любовь к Жерберу была тут, перед ней, черная, как предательство.

«Она знает». Она вошла в комнату, чтобы прочитать письма Пьера. Она рассчитывала снова сунуть ключ в сумочку или спрятать его под кровать. А потом она увидела почерк Жербера: «Милая, милая Франсуаза». Она пробежала глазами до конца последней страницы: «Я люблю вас». Она прочитала все, строчку за строчкой.

Франсуаза встала, прошла вдоль коридора. Она не думала ни о чем. Перед ней и в ней эта непроглядная ночь. Она подошла к двери Ксавьер и постучала. Ответа не последовало. Ключ был внутри, в скважине. Ксавьер не выходила из дома. Франсуаза снова постучала. Все то же мертвое молчание. «Она убила себя», – подумала Франсуаза и прислонилась к стене. Ксавьер могла проглотить снотворное, могла открыть газ. Она прислушалась: по-прежнему ничего не было слышно. Франсуаза приложила ухо к двери. Сквозь ужас просвечивало нечто вроде надежды. Это был выход, единственный, какой можно вообразить. Но нет, Ксавьер употребляла лишь безобидные успокаивающие; запах газа чувствовался бы. В любом случае она пока еще лишь заснула бы. Франсуаза посильнее стукнула в дверь.

– Уходите, – послышался глухой голос.

Франсуаза вытерла вспотевший лоб. Ксавьер была жива. Предательство Франсуазы было живо.

– Откройте, – крикнула Франсуаза.

Она не знала, что скажет. Но ей хотелось немедленно увидеть Ксавьер.

– Откройте, – повторила она, толкнув дверь.

Дверь отворилась. Ксавьер была в своем домашнем платье. Глаза у нее были сухие.

– Чего вы от меня хотите? – спросила она.

Франсуаза прошла мимо нее и села возле стола. После завтрака ничего не изменилось. Однако за каждым из этих привычных предметов притаилось что-то ужасное.

– Я хочу объясниться с вами, – сказала Франсуаза.

– Я вас ни о чем не спрашиваю, – отвечала Ксавьер.

Она не спускала с Франсуазы горящих глаз, щеки ее пылали, она была прекрасна.

– Выслушайте меня, умоляю вас, – сказала Франсуаза.

У Ксавьер задрожали губы.

– Зачем вы опять пришли меня мучить? Вы все еще недовольны? Мало зла вы мне причинили? – Бросившись на кровать, она закрыла лицо руками. – А-а! Как вы меня провели! – вымолвила она.