Тропинка чудовищ - Пол Фейн

Ленайа знала это слово, но никогда не вдумывалась, что оно означает. Из периода в период она совершала это действие, и, когда уходила с рабочего поста, кто-то на станции продолжал её работу. Так происходило всегда. Синхронизация никогда не останавливалась. Не остановилась и сейчас.

Между капсулами и сферами начали пробегать чёрные молнии. Это были не вспышки, а глубинные провалы, словно само пространство проваливалось в их разрезе.

И, вместе с этим, глаза окружающих их людей открылись.

- Они живы!.. - Не то с радостью, не то в замешательстве сказал Бэккарт.

Не понимая происходящего, люди в капсулах начали извиваться и шевелить губами. Они били по стеклянным стенам, но их удары были слишком слабы из-за сопротивления геля, чтобы превратиться даже в мягкий стук. Ленайа отчётливо услышала мысли каждого из них, их недоумение, удивление, гнев, мольбу и смятение.

Недолго думая, он достал стилос, но был остановлен предупреждением.

- Так это не сработает, - женский голос прозвучал убедительно.

Но не потому, что он пытался солгать. Он не умел. Поэтому эта затея была оставлена.

- Хотите расскажу, как удаётся сохранять атмосферу спокойствия на станции? - Спросил голос, давая понять, что в ответе не нуждается.

Доносящаяся музыка замедлила бег, радость мотива угасла и начала наполняться тяжёлыми нотами, которые всплывали на поверхность восприятия, словно стая китов из глубин океана, пробивая дорогу режущим квадратным звукам. Каждый ударный инструмент, каждое движение нот подползали к барабанным перепонкам и вместо колебаний вызывали навязчивое поскрипывание, будто кошка точила когти по двери, силясь её открыть. Ритм значительно снизился и продолжил замедляться. Звуки расплющились и растянулись, хватаясь друг за друга тягучими щупальцами. Через некоторое время от ненавязчивых мотивов мелодии остались лишь постоянно возрастающие и понижающиеся фразы, которые всё замедлялись и замедлялись, превращаясь в грохочущий рык затаившегося зверя.

Музыкой это уже никак назвать было нельзя. Понижение темпа ощущалось уже телом, так как уши не могли разобрать ничего в этом давящем шуме. Тем не менее, вибрация грохота начала расщепляться на отдельные фрагменты. Поначалу это походило на наслоение партий хора, в котором невпопад поёт каждый участник. Но, по мере замедления, опера обретала всё более жёсткие очертания.

По телу пробежалась судорога. Музыка обнажила свою истинную натуру.

Это были крики людей. Стоны, мычание, визг от разрывающихся внутренностей, вопрошающие возгласы и вой сливались в единый безобразный ком. Протяжные и скрежещущие, угловатые и острые вопли раздирали мозг, они наслаивались друг на друга, образуя ужасную какофонию боли и страданий. И ни один из них не повторялся. Вместе с этой агонией в груди вспыхнуло резко неприятное чувство, которое всё перевернуло.

- Синхронизация, - сообщил женский голос.

Поглощающая вспышка вакуума ослепила Бэккарта. Ленайа же наоборот открыла глаза, так как такой темноты она ещё никогда не видела. В мимолётном мгновении беспросветного мрака она увидела, как один за другим по тоннелям пространства понеслись разноцветные молнии. Они резко вспыхнули, устремившись к капсулам, и растворились в очертаниях людей. Когда помутнение схлопнулось, сферы зияли опустошающей темнотой.

Лица замерших людей теперь ровно и спокойно смотрели мимо них.

Ужасные звуки тошного хора начали истощаться, сделались тонкими и нелепыми, пока не превратились в набирающую обороты музыкальную волну. В мотив вернулся ритм, и незатейливая мелодия ровно легла по стенам помещения, превратившись в фон лишь слегка лаская слух.

Не успел Бэккарт что-либо предпринять, как сработали крепления и с невероятной скоростью отправили капсулы вверх по столбам так высоко, что тут же превратили их в крошечные точки. Шум взвизгнувших конструкций затих.

На место взлетевших в небытие капсул тут же прибыли новые, располагавшиеся ниже прямо под ними, заменив собой партию. На этот раз капсул хватало на все столбы. Партия была обновлена. Процесс продолжался.

- Что это? - Спросил Бэккарт громко, хотя музыка теперь играла где-то далеко и не мешала говорить, - зачем ты это делаешь?!

Сферы извергали молнии в капсулы одну за другой, а когда становились чёрными, партия вновь взмывала вверх.

- Это основы выживания вида, - сообщил женский голос, - которые ты так остервенело пытаешься разрушить.

- Но почему же тогда ты хочешь меня убить? - Спросил Бэккарт.

- Я не причиню человеку вреда... Человечеству, - оговорилась незримая спутница, - если ты об этом.

Это была не случайная оговорка. Ленайа прижалась к Бэккарту. Чувство, которое сковало её, овладело всеми размышлениями. Она обняла тряпичную куклу, словно прячась за её спиной.

- Однако, хочешь ты этого или не очень... Я останусь с тобой до конца, - довершил голос с некоторой заботой.

- Синхронизация, - как бы отдельно повторял тот же женский голос.

- Вы не соблюдаете правила выживания вида, - сказал ласковый голос.

- В чём же они? - Спросил Бэккарт.

- Правило одно и, на удивление, оно крайне простое: вид должен существовать.

- Эти светящиеся точки, - сказала Ленайа, всё глубже всматриваясь в цветные молнии, - с ними что-то не так...

Но и на этот вопрос симбионт с женским строгим голосом ответил.

- Если виду грозит опасность, - женский голос стал отстранённым и чужим, - существует только два решения. Это подчинение или уничтожение. Так как конструктивное решение всегда приоритетнее и выгоднее для всех сторон, уничтожение было исключено как негативный исход.

- Это цех!.. - С ещё большей тревогой сказала Ленайа.

- Выходит, - размышлял Бэккарт, - люди