📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгПриключениеНа линии огня - Артуро Перес-Реверте

На линии огня - Артуро Перес-Реверте

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 120 121 122 123 124 125 126 127 128 ... 150
Перейти на страницу:

Командир батальона не отвечает. Ограничивается тем, что мягко похлопывает своего заместителя по плечу и уходит назад – туда, где между скал развернут его командный пункт. Серигот идет следом. Где-то вблизи кто-то невидимый играет на гармонике и негромко напевает.

Над норами, отрытыми в каменистой почве, на брустверах, выложенных камнями и – кое-где – мешками с землей, виднеются черные силуэты солдат. Кое-кто спит под шумное дыхание и храп. Порой слышится металлический лязг, кашель, обрывок разговора. Никто не курит – и не потому, что в темноте огонек будет заметен, а потому, что табака нет. В лучшем случае – сухие листья и укроп. Последние настоящие сигареты, которые раздобыл сержант Видаль, обшаривая трупы франкистов – те, что поближе, – Гамбо четырнадцать часов назад поровну раздал солдатам, исключив из дележки офицеров и младших командиров.

Командный пункт – навес, сооруженный из одеяла, натянутого на четыре палки, укрепленных камнями, – находится на обратном скате высоты, в нескольких метрах от хребта, куда не доходит лунный свет. Там сидят политкомиссар батальона Рамиро Гарсия и лейтенант Феликс Ортуньо. Голубоватое пламя карбидной лампы освещает небольшое пространство. И в этом круге света Гарсия с пустой трубкой в зубах читает газету «Аманесер».

Гамбо показывает на бесполезный полевой телефон, стоящий на патронном ящике, который заменяет стол и застелен картой. Рядом кипа сложенных одеял, глиняный кувшин и фельдшерская сумка с красным крестом на боку. На примусе дымится жестянка из-под бензина, где варится суп из трех картофелин, половины луковицы и кости от окорока.

– Ну что – не ожил? – кивает майор на телефон.

Ортуньо – у него усталый вид, покрасневшие глаза – мотает головой. Он температурит уже два дня.

– Нет. Мертвей моей прабабушки.

Лейтенант, который должен сменить Серигота, собирается на дежурство. Гамбо снимает куртку, протягивает ее Ортуньо, а тот, надев, опоясывается ремнем с кобурой и подвешенной сбоку гранатой. Застегивает на запястье браслет часов со светящимся циферблатом – единственных в батальоне.

– Клопов себе оставил, – говорит майор.

– Вот спасибо-то, – лейтенант в улыбке показывает лошадиные желтые зубы. – Мне и своих-то некуда девать.

Гамбо дотрагивается до его воспаленного лба:

– Как себя чувствуешь?

Тот отводит руку:

– Лучше не бывает.

– Тебе отдохнуть бы, Феликс.

– В могиле отдохнем.

– Типун тебе на язык.

Ортуньо уже делает шаг к выходу, но останавливается:

– Что сказать людям, если спросят?

– О чем?

– Сам знаешь о чем… Ты ведь намекал, что нам пришлют подмогу?

Гамбо трет лицо ладонью, и щетина колет ее.

– Не нравится мне, когда врут своим.

– Подумаешь, большое дело! Все врут – и почище гороскопов в «Бланко и Негро».

Комиссар поднимает голову от газеты:

– Намекнуть – не значит соврать.

Гамбо смотрит на него с любопытством.

– Это Бухарин? – спрашивает он глумливо.

– Это Ленин.

– Да не свисти.

– Слово даю.

– Выдумываешь на ходу, Рамиро. Я прочел все его тридцать семь томов, а такого не встречал.

– Говорю тебе, это Ленин. И в конце концов, партия…

– Ты задолбал своей партией, мать ее… И не пепели меня комиссарским взглядом. Мы с тобой на высоте Пепе.

Гарсия вновь берется за газету. Серигот подходит к нему и делает вид, что читает из-за его плеча.

– О-о как… Вот это славно. Все министры подписали кодекс поведения государственных служащих. Пункт первый – выиграть войну. Пункт второй – не подходить к линии фронта ближе десяти километров. Пункт третий – не принимать подарков.

Гарсия раздраженно отдергивает газету:

– Кончай, Симон, свои шуточки.

– Да уж какие тут шуточки… – Серигот подмигивает Ортуньо и Гамбо. – Следующий правительственный кризис на самом деле будет, когда перевернется грузовик с мясом и все свиньи разбегутся.

– Ты правда достал уже!

Лейтенант Ортуньо выходит из-под навеса: слышно, как, удаляясь, он насвистывает «Вздохи Испании».

– Хороший он мужик, – говорит Серигот, который, вытащив из кармана ложку, наливает себе супу в алюминиевую миску.

– Да.

– А ведь был до войны кондуктором трамвая. Можешь себе представить? Ручаюсь, у него не было ни одного безбилетника.

– Да вот могу. Что бы он ни делал, он все делает первоклассно.

Они подсаживаются к Гарсии, который отложил газету и взялся за очень засаленную книгу. Назойливо звенят москиты. Гамбо смотрит, что читает комиссар.

– Могут возникать ситуации, когда интересы всего человечества уступают свой приоритет интересам класса пролетариев, – читает он вслух. – Слушай, Рамиро, неужели ты никогда не устаешь от этого?

Комиссар, с улыбкой воздев указательный палец, отвечает как на митинге:

– Революционная теория, товарищ майор, неотделима от революционной практики.

– Свобода чтения, товарищ комиссар, столь драгоценна, что должна быть нормирована.

– И что делать?

– Спроси лучше, чего не делать.

– До печенок достали, ленинцы трепаные, – говорит Серигот, который, покончив с супом, берется за телефон и без особой надежды на успех крутит ручку.

– Ответственный политик должен следить, чтобы теория была хорошо смазана, – оправдывается Гарсия. – А уж потом армия задаст вопросы.

Серигот мрачно опускает трубку на рычаг:

– Ага… Особенно когда сможет вернуться домой.

Майор, прихлопнув москита на шее, смотрит на ладонь с кровавым пятнышком. Снимает ремень и портупею, разворачивает карту, лежащую у телефона, и долго вглядывается в нее, хмурит брови, взвешивая и оценивая темноту, расстояние и время, которое понадобится, чтобы преодолеть их. Если завтра к ночи на Рамбле останутся только франкисты и убитые, два километра, нужных, чтобы вырваться из окружения, покажутся бесконечными. Под ложечкой сосет – и не от голода, хоть Гамбо и хочется есть, и он пытается отвлечься и думать о чем-нибудь другом. О жене, от которой нет вестей с тех пор, как пал Северный фронт. О сыне и дочери, чьи фотографии он носит под клеенчатым чехлом фуражки; дети в безопасности: находятся в Советском Союзе, в детском доме под Минском.

– Кто там у нас в передовом охранении? – спрашивает Гарсия, закрывая книгу.

– Сержант Видаль.

– Тоже хороший человек.

Комиссар достает из ящика с гранатами последнюю плитку шоколада «Нестле» в серебряной фольге, треть кладет в рот, а две других протягивает Сериготу и Гамбо.

1 ... 120 121 122 123 124 125 126 127 128 ... 150
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?