Преследуя Аделин - Х. Д. Карлтон

class="p1">Ее рука опускается, безвольно повиснув, пока она смотрит на меня. Я смотрю в ответ, каждый из нас пытается разгадать другого. Понять, о чем он думает. Что чувствует.

– Последний вопрос, – спрашивает она.

– Задавай мне столько, сколько захочешь.

– Розы. Почему именно розы?

Я улыбаюсь. Я ждал, когда она спросит меня о них.

– Моя мать. Ее любимыми цветами были розы. Она всегда расставляла их по всему дому с обрезанными шипами, чтобы я не поранился. Однажды я сказал ей, что мне будет грустно, когда ее не станет, потому что вместе с ней не станет и роз. Поэтому она подарила мне пластмассовую и сказала, что пока у меня есть эта, она никогда не оставит меня по-настоящему, – я пожимаю плечами. – Наверное, мне хотелось видеть розы и в твоем доме. Может быть, потому что ты ощущаешься как дом.

Она резко вдыхает, похоже, ошеломленная моими словами. Эти прекрасные глаза прикованы к моим, и в их карамельных лужах отражаются потрясение и голод.

Облизнув губы, она тихо признается:

– Мне потребуется некоторое время, чтобы полностью принять какие-то вещи, Зейд. Я не могу сказать, сколько именно времени это займет, но могу сказать, что я буду стараться. Но что я однозначно уже готова принять, так это то, что ты спасаешь детей и девочек.

Ее губы вздрагивают. Прежде чем я успеваю дотянуться и захватить ее своим ртом, она сама целует меня.

Она продолжает через несколько секунд.

– Я восхищаюсь тобой больше, чем могу выразить, за то, что ты один из тех очень немногих, кто действительно готов что-то делать для их спасения. Миру нужно больше таких людей, как ты, Зейд.

– Возможно, – бормочу я, уступая и мягко целуя уголок ее губ. – Но все, что мне нужно – это ты.

Ее глаза закрываются, и она кивает сама себе. Я не знаю, к какому выводу она пришла в своей маленькой хорошенькой головке, но когда она открывает глаза и смотрит на меня в ответ, кажется, что я тоже ей нужен.

Моя рука скользит по ее волосам, и как раз в тот момент, когда я сокращаю расстояние между нами, через дверь спальни Адди доносится голос.

– Кто готов к расследованию убийства… – громкий голос обрывается, сменяясь громким вздохом ужаса.

Я и Адди одновременно поворачиваем головы. В спальне стоит лучшая подруга Адди, которая смотрит на нас со смесью недоверия и гнева.

– Привет, Дайя, – приветствую я, и моя маска возвращается на место. Я ухмыляюсь и отхожу от Адди.

Моя маленькая мышка смущена. Я замечаю намек на пристыженность, но ведь это было ожидаемо. Адди потребуется время, чтобы по-настоящему принять то, что она поддалась своему преследователю.

– Какого черта? Это он?

Моя ухмылка становится шире, и я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Адди.

– Ты сплетничала обо мне, маленькая мышка? Ты рассказывала ей, какой у меня большой член?

Глаза Адди комично вспыхивают. Ее рука разгибается и бьет мне прямо в грудь. В меня как будто бросили куском хлеба.

– Засранец! Нет!

Если бы не маленькая фигурка, несущаяся ко мне, то этот громкий топот послужил бы явным признаком надвигающейся на меня бури. Я оборачиваюсь и уворачиваюсь от очередного летящего в меня кулака. Этот – гораздо сильнее.

Он мог бы показаться уже целой буханкой хлеба.

Я вижу, что эта девчонка умеет драться, однако ее кулаки не производят на меня никакого эффекта. Я слишком привык к пулям.

Я смеюсь, ловя Дайю за руку, пока она не перелетела через балкон.

Она будет не такой хорошенькой с разбитым лицом и раскроенным черепом.

– Черт, вы обе проснулись сегодня и выбрали насилие, да?

Дайя вырывает свою руку из моей и смотрит на меня своими хорошенькими зелеными глазками, полными гнева. А потом она поворачивается к Адди.

– Я думала, мы его ненавидим.

Я поднимаю бровь, уставившись на Адди и ожидая ее ответа. Сейчас она может солгать и сказать, что попрежнему ненавидит меня. Но я-то знаю правду, и это главное. В моем теле обитает только одно чувство, и оно принадлежит девушке с веснушчатым лицом, которая выглядит так, будто у нее сейчас случился сердечный приступ. Для того, чтобы ранить меня, потребуется гораздо большее, чем ее ложь лучшей подруге.

Лицо Адди краснеет, ее рот приоткрывается, но оттуда не доносится ни слова. Возможно, у нее даже остановилось сердце.

Дайя переводит взгляд на меня и снова открывает рот, но я перебиваю:

– Я бы был очень осторожен со словами и любыми машущими конечностями. Я все-таки подписываю чеки на твою зарплату.

Ее глаза пораженно расширяются.

– Так значит это ты. Ты – Зед? – требует она.

– Что, мое лицо не соответствует твоим ожиданиям?

Выражение, которое появляется на лице Дайи, – чистейшая забава. Клянусь, такого дерьма не увидишь даже по телевизору.

Она мечется в поисках ответа, но не находит его. Все, что она может сделать – это просто пялиться на меня.

– Надеюсь, ты понимаешь, что у Адди никогда не было шансов устоять. Не стоит ее винить.

Адди скрещивает руки, бросает на меня взгляд и наконец обретает голос. Всего-то и нужно было – разозлить ее.

– Я сама принимаю решения, Зейд. Хватит вести себя так, будто у меня не было выбора.

Я улыбаюсь, позволяя ей думать то, что она хочет. Все что угодно, лишь бы ее киска с готовностью обхватывала мой член.

– Ты знала, что у меня были подозрения на этот счет, Адди. Почему ты просто не сказала мне?

На этот раз голос Дайи смягчается, но в нем звучат обида и грусть. Лицо Адди поникает, и это служит мне сигналом, что пора уходить.

– Мне очень жаль. Я не знала, как объяснить все, связанное с ним.

Я делаю шаг назад, привлекая их взгляды к себе.

– Мне нужно разобраться с видео. Я уже расставил охрану снаружи.

– Какого черта? Зачем? Я не видела никакой охраны, – вопит Дайя, и ее глаза расширяются в тревоге.

– Они и не должны быть видны, Дайя. Ты ведь уже сама догадалась, да? – она стискивает зубы, и я продолжаю. – Вы двое – целуетесь и миритесь. Я доверяю твоим суждениям, поэтому, что бы ты там ни решила рассказать, я это разрешаю.

Адди прикусывает нижнюю губу и виновато смотрит на свою лучшую подругу.

– Увидимся позже, маленькая мышка, – я заговорщически подмигиваю ей, и ее глаза сужаются в ответ.

Дайя шипит, но я выхожу за дверь прежде, чем она снова обретает способность разговаривать. У меня есть куда более насущные дела, чем приобретенный дефект речи Дайи.