Эксплеты. Совет Девяти - Ирина Фуллер

– Известно ли вам, какая повестка будет стоять на Совете через две недели?

– Полагаю, это известно вам?

– Вы не первый Патер, с которым мы встречаемся. Наша цель – понять настроения и привести всю эту ситуацию к логичному, мирному, – Норт подчеркнул это слово, – исходу. Мы никого не принуждаем идти против собственных помыслов и убеждений, но до сих пор все члены Совета Девяти выражали недвусмысленное желание поддержать Совалию Дольвейн и завершить действие предсказания. Отменить все указы Короля, связанные с заключением принцессы Омарейл в башне, и сделать ее свободной и полноправной наследницей престола.

– В самом деле? – Боргейн чуть удивленно поднял брови. – Совет редко демонстрирует такое единодушие.

Даррит взглянул ему в глаза:

– Очевидно, что сейчас разумное решение только одно.

– Как, скажите на милость, решение Совета «выпустить» принцессу Омарейл поможет избежать войны?

– Само по себе не поможет. Но официальное решение развяжет руки Его Величеству. Сейчас любое его действие будет расценено как попытка отца поступить в интересах дочери. Решение Совета Девяти неоспоримо и позволяет Королю опираться на него. Мне неизвестны дальнейшие планы Его Величества, но я могу предположить, что аккуратная пропаганда нужной точки зрения, разоблачение Ленара, нелицеприятные статьи о Свидетелях приведут к урегулированию ситуации. Полагаю, выжимающее слезу интервью с принцессой и, наконец, возможность взглянуть на наследницу, чье лицо было тайной двадцать три года, тоже могут сделать свое дело. Сыграть на любопытстве и жажде сенсации для «Освещения» не составит большого труда.

Пару мгновений Боргейн рассматривал Даррита. Затем он спросил:

– Я думаю пришло время объяснить, кто вы такой и почему этим занимаетесь?

– Мы представляем интересы дворца, – расплывчато ответил Норт.

И тогда Патер посмотрел на Омарейл. Вспомнив, что некоторые приближенные к Королю люди замечали схожесть ее глаз с глазами Его Величества, принцесса отвела взгляд в сторону.

Боргейн задумчиво хмыкнул:

– Почему интересы дворца представляет не господин Советник? Обычно с подобными разговорами меня посещает именно он. И, будем откровенны, к нему доверия у меня гораздо больше, чем к вам двоим.

– На то есть свои причины, – отозвался Даррит. – Ваши сомнения понятны. Но когда вопрос о предсказании будет поднят на Совете, какое другое решение здесь может быть?

– Оставить Ее Высочество в башне, – ответил Патер.

Впрочем, его голос не звучал твердо или решительно. Скорее он хотел просто посмотреть, что по этому поводу думает собеседник.

– Вы встречались с принцессой регулярно. Скажите, это та Королева, которую вы хотели бы видеть на троне?

– У Ее Высочества прекрасное образование…

– Вы понимаете, о чем я говорю. Ее представления о мире ограничены. Реальная жизнь – лишь сказки. Она не знает подданных и их нужд. Голод, холод, деньги, налоги – все это просто слова из книг. Способность к состраданию не может быть взращена в четырех стенах.

Омарейл было неприятно слышать эти слова, ведь она была уже не той наивной девушкой, которая жила в своей реальности.

– Порой я думаю, что отсутствие эмоций для политика – это благо, – вздохнул Боргейн.

– Нам с вами жить в мире, который создаст эта девушка, проведшая всю жизнь взаперти.

Патер сухо рассмеялся:

– Вам – возможно, а на мою долю вряд ли выпадет такая радость. Но я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Наивное создание, накрытое куполом, не знающее тревог. Я открывал лабораторию электрических приборов и решил назвать ее в честь принцессы. Она подписала бумаги не глядя, даже не спросив, почему я принял такое решение.

У Омарейл были смутные воспоминания об этом.

– Почему? – полюбопытствовала она теперь.

Пожилой мужчина несколько секунд молча смотрел на нее.

– Люди против электричества. Мне продолжают писать. Я могу разжигать камин этими петициями. Принцессу все любят. Любили, – поправился он. – Ее образ считался неприкасаемым. Лаборатория ее имени тоже стала неприкасаемой. Тем более, чтобы заглушить протесты даже от самых верующих, я получил согласие Ее Высочества ровно в полдень. Учреждение было благословлено дважды – пером принцессы и Солнцем.

Боргейн перевел взгляд на Даррита:

– Я хотел бы видеть Ее Высочество свободной и готовой изучать мир, так как желаю своим детям и внукам хорошей жизни, такой же, какая досталась мне. Но не думайте, что я стану ставить под угрозу мое положение. Если вы говорите правду, и другие Патеры будут голосовать за аннулирование предсказания, я поддержу их. Если нет, смогу прожить без открытых дверей в Лебединой башне.

Норт был удовлетворен завершением разговора, и скоро они с Омарейл покинули дворец.

Принцесса чувствовала себя немного бесполезной, как будто была ненужным хвостом, который увязался за блестящим Дарритом. Решив не томить себя этим, она поделилась переживаниями со спутником.

– Сейчас в вашем присутствии действительно не было необходимости, но это не всегда так.

– Я чувствую себя ни на что не годной, – вздохнула она. – Мне нравится, что ты мне помогаешь и я могу положиться на тебя, но это ощущение… никчемности…

– Мира, – Даррит покосился на девушку, что шла рядом, – не вынуждайте меня снова вас успокаивать. Каждый раз, когда я это делаю, появляется директор, а у меня нет настроения встречаться с ним прямо сейчас.

Омарейл невольно рассмеялась, а чуть позже спросила:

– Когда мы покинем Лебрихан?

– Сейчас, – невозмутимо отозвался Даррит.

– Что?! Ты с ума сошел?

Он удивленно поднял брови.

– Ужин уже начался, я жутко хочу есть, – пояснила Омарейл. – Мы никуда не поедем, пока не поедим.

Норт скривил губы:

– Разумеется, я имел в виду после ужина. Мне показалось, это даже не нужно пояснять…

Ехать в следующий город они собирались на своей повозке, хотя принцесса без энтузиазма думала об очередном длительном путешествии в фаэтоне. Но, выйдя из гостиницы, оба застыли.

Через улицу от них у чугунного забора стояли двое людей, которых ни один не ожидал увидеть. Но появление этой пары меняло планы путешественников.

– Мне нужно продать лошадь, – заявил Даррит, на что Омарейл просто молча кивнула.

В этом городе просвещения и науки парочка, что стояла напротив гостиницы «Библиотека», смотрелась несколько неуместно. Оба рослые, плечистые, будто явились из края полувеликанов. С крупными сильными руками и мрачными взглядами. Он – могучий вояка в пыльном плаще, из-под которого недвусмысленно виднелась кожаная кобура. Она – вся нараспашку: и сюртук, и жилет, и ворот рубахи. Даже отвороты сапог сидели на голени как-то небрежно. Темные волосы были, как всегда, взъерошены, будто сушила она их морским ветром, и только одна белая прядь падала на высокий лоб.