Оникромос - Павел Матушек

широкий плоский камень.

Баркельби расстегнул пряжки и раздвинул щитки скафандра. Он вынул руку из бронированного рукава, просунул пальцы под стекло шлема и вытер слезы. Потом, не обращая внимания на мороз, заползающий в скафандр, потянулся к подмышке, к кобуре, в которой спал Зерготт. Он схватил приклад и без особой надежды попытался его разбудить. С тех пор как Баркельби застрял в этом забытом богами и людьми месте, он делал это уже много раз, но эффект всегда был один и тот же – тишина, никакого отклика. И ничего не изменилось.

– Все, хватит! Ты слышишь?! Меня тошнит от тебя! – крикнул Баркельби и швырнул Зерготта о стену.

Оружие отскочило от скалы и с металлическим лязгом упало в углу пещеры. Эхо подхватило этот звук и понесло его вглубь лабиринта подземных коридоров. Баркельби вслушивался в молчание оружия и ждал. Он чувствовал, что это вопрос минут. Не ошибся.

«И это все? Ничего другого не пришло в голову?»

– Ты заслужил, – мрачно ответил Баркельби.

«Я не утверждаю, что нет, но у меня не было другого выхода. Для таких, как ты, это всегда трудно, вы с рождения существуете глубже других, но ты, кажется, особенно невосприимчив к мигающим в бездне огням. Ты делаешь все, чтобы не обращать на них внимания. Ты игнорируешь намеки и подсказки. Ты манипулируешь воспоминаниями, в нужные моменты отвлекаешь внимание, подвергаешь цензуре ощущения. Никто не сравнится с тобой. Поэтому мне в итоге пришлось импровизировать и придумывать что-то радикальное».

– Это не имеет значения. Мне все равно, зачем ты это сделал. Меня интересует только, как мне отсюда выбраться. Если ты мне скажешь, то я, возможно, возьму тебя с собой.

«Есть несколько вариантов, но тебе ни один не понравится. Кстати, я рассчитывал, что любопытство еще раньше приведет тебя к бронированным воротам, за которыми заперта Крек'х-па, о которой тебе так много рассказывала Сихамур».

– Не Сихамур, а ты.

«Признайся, что она вышла убедительной».

– Да пошел ты!!!

Зерготт весело расхохотался.

– А я с ней… – пробормотал Баркельби и почувствовал, что краснеет.

«Мастурбация тебя тоже смущает?»

– Как ты можешь сравнивать?! Ведь это ты ее создал! Когда она жила, я даже не пытался себе представить, что было бы, если бы она и я, мы, вместе… Это было, это было… – Какое-то время он подыскивал нужное слово, пока наконец не крикнул: – Отвратительно!

«Не ври, я знаю, что тебе понравилось. Только тот Баркельби, в которого ты так веришь, не позволяет тебе признаться честно».

– Что ты пытаешься мне сказать?! – в ярости закричал Баркельби. – Довольно этих игр! Ты ни разу не потрудился узнать меня по-настоящему, поэтому понятия не имеешь, кто я. Ты не знаешь, что мне нужно, к чему я стремлюсь, что мне нравится… Это ты все время лжешь и искажаешь реальность, чтобы использовать меня в своих целях…

«Я не хочу и не должен знать тебя. Ты мне даже не нравишься. По правде говоря, мне достаточно того, что я знаю самое главное; то, что ты с таким самозабвением от себя скрываешь. Я уже не помню, сколько раз я пытался открыть тебя, расширить твое поле зрения, но почему-то ты столь же мало восприимчив к моим усилиям, как какой-нибудь глупый фортак. Только Фероз смог повлиять на тебя. Он единственный, кто смог тебя направить в нужную сторону. Мне пришлось прибегнуть к хитрости. Правда, результаты пока малоутешительны, и не все получилось так, как я планировал, но мы на правильном пути…»

– Сказала раздраженная заноза в заднице. Почему бы тебе не оставить меня в покое? Чего ты, собственно, добиваешься?!

Зерготт снова расхохотался.

«Я?! Почему ты не избавился от меня? Ты можешь честно ответить на такой вопрос? Ты когда-нибудь задумывался, из чего меня выковала Мать Императрица? Бьюсь об заклад, ты прекрасно помнишь боль, которую чувствовал, когда она отрывала меня от твоего сознания. Это воспоминание заставит тебя задуматься?»

Баркельби побледнел.

– То есть, ты… – начал он, но не смог закончить эту мысль, потому что она показалась ему слишком страшной и в то же время болезненно очевидной.

«Ну, конечно! И то, что ты бросил, чтобы облегчить себе жизнь, это просто кусок металла. Он был нужен, чтобы тебе было за что зацепиться, но говоря по правде, он ко мне не имеет никакого отношения».

– Ложь, все ложь…

«В основном твоя. Как звезды, нарисованные на картоне. Я заманил тебя сюда, чтобы ты их содрал и увидел, как легко отслаивается краска, которую ты использовал, нарисовав их, и чтобы ты увидел, что скрывается за картонными стенами».

Баркельби сидел в оцепенении. Его мысли напоминали рассыпанную головоломку, которую уже никто не смог бы собрать воедино. Он повторял снова и снова:

– Я не слушаю тебя, я не слушаю тебя, я не слушаю тебя, я не слушаю тебя…

«Но что-то, что в тебе открывается, когда ты смотришь на то, что здесь висит и ждет, слушает тебя очень внимательно. Ты чувствовал, как она поселилась здесь, не так ли? Чувствовал, как сгущается ее присутствие, как она вырывается из узкого, тесного места, разрастается во все стороны, меняет запах воздуха, мягко морщит поверхность камней. Она всегда была здесь, но материализовалась только благодаря тебе. Я подозревал, что до этого может дойти, и был уверен, что если какая-то из них узнает тебя, ты сразу же подчинишься силе ее притяжения…»

Баркельби замолчал и посмотрел на объект.

– Так это и есть Крек'х-па?! – спросил он. В его голосе звучало явное разочарование, которое очень удивило его, потому что он был уверен, что ему все равно.

«Нет. У тебя не возникло бы сомнений, если бы это была она».

– Тогда что это?

«Очень старая мысль. Мысль, которая созревает и ждет».

– Что ждет? – рефлекторно спросил Баркельби, хотя ничего не понимал.

«Пока не придет время».

– Из-за нее сбежали исследователи?

«Я так не думаю. Лишь немногие могут их увидеть».

– Ты хочешь сказать, что их больше?

«На самом деле, ни одна из кубических камер, что ты видел здесь, не пуста».

Баркельби задрожал. Пронзительный холод отвлек его внимание. Он вспомнил, что забыл застегнуть и герметизировать скафандр. Он с трудом защелкнул стягивающие пряжки и некоторое время наслаждался теплом, наполняющим скафандр. Это помогло ему успокоиться.

– Ладно, – сказал он. – Хватит, Зерготт! Я знаю, что это твоя работа, и ты больше не обманешь меня. Убери это.

«Никакая сила не сдвинет ее с места. Миры возникают и распадаются вокруг них, но они остаются на месте. Они ждут, пока что-нибудь не приведет их в