Возвращение Пираньи - Александр Бушков

Все мысли вдруг отлетели, Мазур ощутил нечто вродесолнечного удара. Проморгался, потряс головой. Казалось, он сходит с ума.

Лихорадочно прислушался к себе. Ничто вроде бы неизменилось, окружающий мир оставался прежним, исполненным вечерней беззаботнойнеги, – вот только каперанг Мазур, похоже, все-таки сошел с ума...

Потому что по площади, пересекая ее наискосок, легкойпоходкой – насквозь знакомой, летящей! – шла Ольга.

Ее не должно было здесь быть, ее вообще не было на этомсвете, потому что год назад его молодая жена ушла туда, откуда не возвращаются.Она была мертва, похоронена в Шантарске, но сейчас, появившись вдруг на зыбкойгранице между прохладной тенью и потускневшим дневным светом, покойная ОльгаМазур, Олечка Вяземская, знакомой походкой шагала по исторической брусчатке,легонько взвивался над коленями подол невесомого синего платья, постукиваликаблучки...

Это ее золотые волосы рассыпались облачком по плечам. Это еесине-зеленые глаза, ее походка, ее фигура, ее стать, и она, господи боже, ж и ва я...

Мазур задохнулся. Двое повес в белоснежных костюмах, которыхОльга миновала, не удостоив и взглядом, почти синхронно взмахнули руками, икаждый приложил левую ладонь ко лбу, а большой палец правой прижал к щеке.Мазур уже знал, что этим абсолютно приличным жестом истый кабальеро выражаетсвое неописуемое восхищение прелестью очаровательной сеньориты. Если они тожеее видят, она живая... но что, если ему только кажется, что он их видит, а насамом деле... Нет, это же она, она, она!

Оттолкнув некстати оказавшегося рядом официанта, Мазур смаху вскочил, сделал несколько шагов на ватных ногах, так и заплетавшихся.Успел заметить удивленную физиономию штатного топтуна, успел услышать за спинойнедоуменный, деликатный писк официанта, не осмелившегося беспокоить сеньора, ноне сдержавшего удивления нежданной прытью гостя...

Он быстро шел, почти бежал на подгибавшихся ногах. Впереди,совсем близко, колыхалась копна золотистых волос, стучали каблучки, локтидевушки слегка прижаты к бокам, а кисти рук отведены от талии – Ольгинаманера! – и точеная фигурка до боли знакома, и знакома походка…

То ли он чересчур громко топал, то ли еще чем-то привлеквнимание... Девушка чуть-чуть приостановилась, оглянулась через плечо – и Мазурвновь увидел Ольгино лицо, знакомо приподнятую в легком недоумении левую бровь,сине-зеленые глаза.

Замер как вкопанный, не зная что сказать и не понимая, чтовообще говорить. Сердце колотилось, по спине бежали холодные струйки пота, онпотерял себя, словно выдернули какой-то стержень, на котором все и держалось.

Девушка Ольга дернула плечом, чуть слышно хмыкнула ипреспокойно направилась дальше. Мазур плелся следом, уже не чувствуязаходившегося в смертной тоске сердца.

Она свернула на авениду Сан-Августин. Мазур тащился следом,лишенный мыслей и чувств. Остановившимся взглядом смотрел, как она небрежновстряхивает черной коробочкой, извлеченной из сумочки – а Мазур и не замечалсумочки до этого мига! – как, на секунду мигнув огнями, коротковзмяукивает сигнализацией белый джип «Субару», как Ольга, бросив-таки на странногопреследователя еще один недоуменный взгляд, садится за руль, как машина ловковклинивается в поток на перпендикулярной улице, исчезает за углом...

Мазур стоял у самой кромки тротуара, глядя туда, где не былоуже белого джипа. Он и сам не понимал, чего ждет, но не мог ни двинуться сместа, ни собрать мысли хоть в какое-то подобие здравых раздумий. Такого с нимеще не случалось, видел однажды призрак убитой женщины – им и убитой,кстати, – но та встреча длилась какой-то миг, видение моментально растаяло,и с самого начала ясно было, что это не более чем видение. Зато теперь... Она бы л а, и она была живая. Но в нашей реальности такого случиться ни за что немогло, мертвые не возвращаются.

Мазур вдруг поймал себя на том, что бормочет под нос:

– Если ты хотела вернуться, почему не пришла раньше?

И едва не заорал от переполнявшего его тоскливого ужаса.

По прошествии какого-то времени он обнаружил, что стоитодной ногой на проезжей части, другой на тротуаре, нелепоскособочившись, – тротуар был довольно высоко поднят над отведенным длясамобеглых колясок пространством, а за локоть его поддерживает рослыйполицейский в белой форме и блестящих коричневых ремнях, что-то растолковывает,мягко, но решительно оттесняя на тротуар.

Мазур подчинился, уже немного овладев собой, начинаясоображать, что выглядел со стороны то ли вдрызг пьяным, то ли идиотом.Огляделся, с некоторым страхом ожидая новых галлюцинаций, но все вокругоставалось привычным, и старые дома, и прохожие, и кучки скучающих франтов, ивездесущие продавцы лотерейных билетов (лотерею здесь обожали вечной ипламенной любовью, Мавроди в этой стране чувствовал бы себя пресловутой щукой вреке)...

К ним уже спешили Кацуба с Франсуа. Подполковник с ходувыпустил длинную тираду на испанском. Бравый страж закона отозвался вполнемирно, Кацуба тут же смягчил тон, оба перекинулись еще парой фраз, полицейский,все еще бережно поддерживая Мазура под локоть, дружелюбно осклабился ему:

– Си, сеньор... – И добавил, коверкая английский: – Японимаю, проклятый горячий жара, мистер неподходящий, Россия много белыйпрохладный... твердый дождь, си?

И потерял к ним всякий интерес, величественно зашагал вдольтротуара, на американский манер крутя длинную коричневую дубинку.

– У тебя что, в самом деле солнечный удар? – шепотомспросил Кацуба, проворно направляя Мазура под тент. – Только мы вышли,смотрю, ты чапаешь куда-то в пространство хитрым зигзагом...

– А е е ты видел? – спросил Мазур тихо, усаживаясь запрежний, обжитой столик.

– Кого?

– Ольгу. Она шла по площади...

– Какую еще Ольгу? – Кацуба смотрел непонимающе, стревогой.

– Мою, – сказал Мазур, чувствуя во всем теле противнуюслабость, словно после тяжелейшего марш-броска. – Бывшую. Покойную. Онавдруг появилась...

Он заметил, как цепко глянул на него Франсуа, видимо,подробно изучивший Мазурову биографию. Казалось, негр в происшедшемсориентировался даже быстрее Кацубы, потому что, не проявляя ни малейшегоудивления, протянул:

– Значит, видел покойную жену... – Щелкнул пальцами, необорачиваясь: – Омбре, дуо граппа! И что она делала?

Официант поставил перед Мазуром большую рюмку с граппой –местной виноградной водкой, по убойному действию ничуть не уступавшейотечественным самогонам с карбидом. Мазур сделал добрый глоток прозрачнойжидкости, обжигающим шариком прокатившейся по пищеводу. Выдохнул – тихо,глубоко. Сказал:

– Она шла по площади. Это она. Лицо, фигура, глаза, вседвижения...