Мягкая машина - Уильям Сьюард Берроуз

— Я что, знаю вас, дамочка? Кого вы хотите загипнотизировать?

Она подходит поближе, сама нарываясь на катастрофу. Я сажусь, переваливаясь с боку на бок в своей Не-ДТ, точно аллигатор, медленно потираю промежность, и тут какой-то понятливый типчик принимается пялить на меня глаза, а потом отворачивается — поспешно, будьте уверены. Придется поторапливаться. Эта Не-ДТ держится всего 72 часа…

— Вы за мной следите? Знаете, кто я такой?

Имя — Клем Снайд… Я — Частное Очко… Беру любое задание, любые личность и тело… За определенную плату делаю все трудное, опасное или откровенно грязное…

В человеке напротив меня с виду не было ничего особенного… худощавый серый человек в длинном пальто, которое подрагивало, как старая кинопленка…

Оказывается, это крупнейший делец всех временных вселенных…

— Мне-то все равно, сами понимаете… — Он смотрел, как пепел с его сигары снижается по спирали… Падает на пол в облаке серой пыли…

— Только таким образом… Только время… Только время… Мне-то все равно, пускай весь ебучий сральник разлетается на куски… Я уже не одну сверхновую пересидел… Я в сверхновой родился.

— Ну что ж, мистер Мартин, сдается мне, это и есть, так сказать рождение.

— Я бы не сказал… Так или иначе, приходится перемещаться… Билет, который лопнул, оставил мало времени… Дело в том, что они пытаются мне помешать… мелюзга… все еще действуют по старому плану эвакуации… Знаете, что собой представляет старый план эвакуации, мистер Снайд?

— Приблизительно.

— Трюк с повешением… смерть в оргазме… жабры… отсутствие скелета и элементарной нервной системы… эвакуация на Увлажненные Земли… грубое обращение, если честно, а честно не бывает, если за этим присматривает Сэмми… мелюзга пытается мне помешать… Мне, Брэдли-Мартину, который и изобрел жульничество…

«Спешите видеть… Смотрите, вот я есть, а вот меня нет… Надо перед отъездом отдать кое-кому должок… Кое-где навести порядок, а это касается вас… Я хочу, чтобы вы связались с Венерианской Шайкой, Людьми-Растениями, и разбросали всю ебучую навозную кучу по Таймс-сквер и Пиккадилли… Из-за этой зеленой суки я срок мотать не намерен… Я на всех настучу и в клочья разнесу этот дохлый планетный полустанок… В кои-то веки я чист перед легавыми сверхновой… чист, как осадки…»

Он исчез в спиральных узорах сигарного дыма… Раздался стук в дверь — заказное письмо из Антверпена… чек на десять тысяч долларов за права на экранизацию романа, которого я не писал, — называется 'Мягкий Билет'… письмо от человека, о котором я никогда не слыхал, он подвизается в качестве моего агента и предлагает мне связаться с копенгагенской конторой и обсудить датские права на мой роман 'Представительские Средства'[29]…

Стойка в розовой обивке… Нью-орлеанский джаз, едва слышный в северной ночи. С белого шелкового сиденья соскользнул мальчишка и протянул руку: «Привет, я Джонни Тяга, дружу с… Короче, почти со всеми. До катастрофы я был в лучшей кондиции — сами увидите в этой интересной картине. Вот только башка сплющилась в студень, но, как я люблю говорить, отпечаток на моем лице оставили глаза другого человека — вел машину, столкновение лоб в лоб, и Знаменитый Врач (кстати, очень толковый) спешно доставил его в операционную, удалил ему глаза, сделал глубокий отпечаток и швырнул его на меня, точно блин, прежде чем я успел просохнуть и обтрепаться. Так что теперь я снова, как говорится, в упряжке: с помощью плоти, и у меня есть все “Вы”, что мне и требуется от публики, это последняя капля, а потом принесите еще. Помещение герметизировано. Мы решились на такую блокаду, мы решили, что наше зенитное заграждение никому не прорвать. Они решили. Я — Мастер Метаморфоз. Ага, вот и моя частота. Я уже подключен…»

Свет сделался тусклым, и Джонни с важным видом удалился — в очках, мерцающих северным сиянием, в суспензории из Недифференцированной Ткани, которая во избежание кристаллизации должна постоянно находиться в движении. Из суспензория вырос пенис, в розовом свете плавно превратившийся в клитор, яйца с жидким всплеском втянулись в пизду. Под бурные аплодисменты публики и выкрики «браво!» он проделал это трижды. Приблизился к стойке и заказал густой синий напиток. Вдоль шрамовых линеек на репродуцированном лице Джонни выступили пятна белого кристалла в виде ноты “ре”.

«Совсем как каналы. Может, когда выпадают кристаллы, я делаюсь марсианином».

Ты умрешь там с отверткой в башке. Мысль как бы смотрит на меня поверх бифштекса и, истолковывая все в таком духе, остается на месте. Она была также психоаналитиком-райхианцем. Исчезая, до известной степени остается в приемлемом виде для вас — лицо.

«Мы могли бы и дальше игнорировать мой акт расщепления, но genug basta assez[30]— падают игральные кости, браток, длинная улица метаморфоз… Я перенес страшную автомобильную катастрофу — кажется, это был “бентли”, они такие славные, за это и платишь, когда покупаешь машину, она твоя, и ты можешь быть уверен, что никто не угонит ее из наших владений… Конечно, задниц у нас тут нет, сами понимаете, кто-то может взять, да и вспомнить о плотских утехах. Вот мы и сидим на одной моче. А это сводит все к тонкой линии посередине, пятьдесят на пятьдесят, нет ничего честнее, как всегда говорит мой дядюшка Мудрозуб, он вступал во внебрачную связь, но я этому не верю, я ведь так же давно пристрастился к тяжелой воде, как и он… Как бы там ни было, вернемся к моей катастрофе в “бентли” — как только я получаю в “бентли” свою наркоту, он становится моим.

Короче, мы перенесли страшную катастрофу, точнее, он перенес. Боже мой, что это я говорю? Это была не первая моя катастрофа, сами понимаете, ранения каждый год, а то и каждый месяц — Боже мой, я должен держаться той средней линии…

Уцелевший. Уцелевший. В моем детстве не первый. Три тысячи лет в шоу-бизнесе и всегда держусь от греха подальше. Я же был танцором у Пещерных Каннибалок в Ледниковом Периоде. Помните? Все это сваленное в пещерах мясо и Голубая Королева, покрытая известняковой плотью и вползающая в твои кости, точно серый холодный мед… так их хранят — не мертвыми, но парализованными — с помощью этой жуткой дряни, которую стряпают из вампира, летучие мыши путаются в волосах, Герти, всегда прячь свои волосы подальше внутрь, если дома вампир, скверно входить в чужие дома. У испанцев есть для этого слово, кажется, “a jeno”[31]реквизит или нечто вроде того, я-то знаю, но уа lа уо[32]все смешаю. Они зовут меня Puto[33]Бетономешалка — ну разве не остроумно? Кое-кто считает меня глупцом, но я вовсе не глуп… а один мой любовничек сказал, что с ушами, дрожащими и пламенеющими от желания, как горящие листья, я похож на мегеру, и это были его последние слова, запечатленные на моей ленте памяти, — вместе с кучей других воспоминаний, которые внушают мне отвращение, вы не поверите, в какие гнусные делишки я впутывался, когда работал Мастером Выживания… а они думают, это смешно, но я не смеюсь, разве что наскоро, между словами, не хватает времени, сами понимаете, в смехе они до меня доберутся, он не отталкивает их так, как болтовня, а теперь смотрите…»