Космическая трилогия - Клайв Стейплз Льюис

Он пошел быстрее.

Когда он дошел до колледжа, дождь лил вовсю. У входа стояла машина, около нее топтались три человека в форменных плащах. Позже он вспоминал, как блестела мокрая клеенка. Кто-то посветил фонариком ему в лицо.

– Простите, сэр, – услышал он. – Ваше имя.

– Стэддок, – сказал Марк.

– Марк Гэнсби Стэддок, – сказал полицейский, – вы арестованы по обвинению в убийстве Уильяма Хинджеста.

Доктор Димбл ехал в Сэнт-Энн очень недовольный собой, мучаясь мыслью о том, что, будь он умнее или добрее с этим несчастным человеком, толку вышло бы больше.

«Не сорвал ли я на нем гнев? – думал он. – Не был ли я самодоволен? Не сказал ли слишком много?»

Потом, как обычно с ним бывало, недоверие к себе стало глубже.

«А может, я просто не желал говорить прямо? Хотел унизить его, обидеть? Упивался своей добродетелью? Может, весь Бэлбери сидит в моей собственной душе? “Таким бываю я, – вспомнил он слова брата Лаврентия, – всякий раз, когда Ты оставишь меня на меня самого”».

Выбравшись за город, он поехал медленно, почти ползком. Небо на западе стало алым, сверкали первые звезды. Далеко внизу, в долине, мерцали огоньки Кьюр-Харди, и он подумал: «Слава богу, хоть эта деревня далеко от Эджстоу». Белая сова мелькнула перед ним, исчезла слева, в лесном полумраке, и он обрадовался, что уже темнеет. Приятная усталость окутала его, он предвкушал, как хорошо проведет вечер и как рано ляжет.

– Вот он! Ой, доктор Димбл! – закричала Айви Мэггс, когда он подъехал к воротам усадьбы.

– Не ставьте машину в гараж, – сказал Деннистон.

– Сесил! – сказала жена, и он увидел, что она испугана. По-видимому, его ждал весь дом.

Чуть позже, моргая от яркого света, он понял, что вечер хорошо не проведет. У очага сидел Рэнсом, на плече у него примостился барон Корво, у ног – мистер Бультитьюд. Все поужинали, и жена с Айви Мэггс кормили мистера Димбла на краю кухонного стола.

– Ты ешь, ешь, – говорила миссис Димбл. – Они тебе сами все расскажут. Поешь как следует.

– Вам придется опять выйти, – сказала Айви Мэггс.

– Да, – сказал Рэнсом, – время действовать. Мне очень жаль посылать вас, когда вы только что пришли, но битва началась.

– Повторяю, – сказал Макфи, – совершенно абсурдно посылать человека, который старше вас и работал целый день, когда мне абсолютно нечего делать.

– Нет, Макфи, – сказал Рэнсом, – вам идти нельзя. Во-первых, вы не знаете языка. Во-вторых, – сейчас не время хитрить, – вы никогда не препоручали себя защите Малельдила.

– При таких обстоятельствах, – сказал Макфи, – я готов признать ваших эльдилов и существо, которое они считают своим царем. Я…

– Нет, – сказал Рэнсом. – Я не пошлю вас. Это все равно что посылать против танка трехлетнее дитя. Положите лучше карту вон там, Димбл посмотрит, пока ест. А теперь молчите. Итак, Димбл, под Брэгдонским лесом действительно покоился Мерлин. Да, он спал, если хотите. Пока еще нет оснований считать, что враг нашел его. Всё поняли? Нет, подождите, ешьте. Вчера Джейн Стэддок видела самый важный из своих снов. В склеп ведут не ступеньки, а длинный пологий проход. А, понимаете теперь? Вот именно. Джейн думает, что может найти вход – под кучей камней, в рощице… что там такое, Джейн?

– Белые ворота, сэр. Простые ворота, с крестовиной наверху, она сломана. Я их узнаю.

– Видите, Димбл? Тоннель выходит наружу за пределами институтской земли.

– Другими словами, мы можем попасть в лес как бы снизу?

– Вот именно. Но это не все.

Димбл, не переставая есть, посмотрел на него.

– По-видимому, – сказал Рэнсом, – мы почти опоздали. Он проснулся.

Димбл есть перестал.

– Джейн видела пустой склеп, – сказал Рэнсом.

– Значит, враг нашел его?

– Нет. Насколько можно понять, он сам проснулся.

– Господи! – сказал Димбл.

– Ты ешь, дорогой, – сказала ему жена.

– Что же это значит? – спросил он, гладя ее руку.

– По-видимому, это значит, что все запланировано очень давно, – сказал Рэнсом. – Мерлин вышел из времени, чтобы вернуться именно теперь.

– Вроде адской машины, – сказал Макфи. – Поэтому я…

– Вы не пойдете, Макфи, – сказал Рэнсом.

– Его уже там нет? – спросил Димбл.

– Сейчас, наверное, нет, – сказал Рэнсом. – Повторите, пожалуйста, Джейн, что вы видели.

– В проходе был человек, – сказал Джейн. – Огромный… Там темно, я его не разглядела, он тяжело дышал. Сперва я подумала, это зверь. Я двигалась с ним по проходу, становилось все холодней, снаружи входил воздух. Проход кончался кучей камней, и человек начал их отбрасывать. А я оказалась вдруг снаружи. Тогда я и увидела ворота.

– Видите, – сказал Рэнсом, – похоже, что они еще не вошли с ним в контакт. Мы должны его перехватить. Это наш единственный шанс. А ворота, мне кажется, должны быть к югу от леса. Поищите сперва там, на Итонской дороге, а нет – вот здесь, где начинается шоссе на Кьюр-Харди.

– Мы будем там через полчаса, – сказал Димбл, не снимая ладони с руки миссис Димбл.

– Непременно надо идти сегодня? – смущенно спросила она.

– Надо, Маргарет, – сказал Рэнсом. – Если враг вступит с ним в связь, битва проиграна.

– Я понимаю, – сказала миссис Димбл. – Простите.

– Если идет Джейн, – сказала Камилла, – можно пойти и мне?

– Джейн ведет, – сказал Рэнсом. – А мы должны быть дома. Мы – все, что осталось от Логрского королевства. В вашем чреве – его будущее. Так вот, Димбл, ориентироваться, я думаю, он будет плохо…

– А… а если мы найдем его, сэр?

– Тут и начнется ваше дело, Димбл. Только вы знаете язык. Он может знать его, а не знает – хотя бы поймет, кто перед ним. Но будьте очень осторожны. Не бойтесь, но не поддавайтесь его чарам.

– Вот уж я бы… – начал Макфи.

– Вас он усыпит за десять секунд, – сказал Рэнсом.

– Что я должен говорить? – спросил Димбл.

– Что во имя Малельдила, и всех эльдилов, и всех планет вы пришли от того, кто восседает сейчас на престоле Пендрагонов и велит ему идти с вами.

Димбл, очень бледный, поднял голову, и великие слова полились из его уст. Сердце Джейн сильно забилось. Все прочие сидели очень тихо – даже птица, кошка, медведь – и смотрели на него. Голос был им незнаком, словно речь лилась сама или словно то была не речь, а совместное действо эльдилов и Пендрагона. На этом языке говорили до грехопадения, на нем говорят по ту сторону Луны, и значения в нем соединены со звуками не случайно, и даже не по давней традиции, но сочетаются с ними воедино, как сочетается образ солнца с каплей воды. Это – сам язык, каким, по велению Малельдила, возник он из живого серебра планеты, которую зовут на Земле Меркурием, на небе – Виритрильбией.