Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей - Стефан Владимирович Машкевич

дивитися на броневик, який грізною чорною плямою вимальовувався на середині мосту. Побачивши велику групу, він раптом запустив по нас чергами. Ми заховалися за останнім виступом. Хутко подійшов до мосту хтось із штабу. «Ну, чого вони там гавляться? Давайте сюди гайдамаків!» – сердито звернувся до нього Петлюра. За деякий час по шосе з Слобідки ми побачили групу артилеристів, які котили тяжку гармату… Гармату теж хутко покотили вперед і з нею пішов Отаман Петлюра. Пропустивши другу сотню гайдамаків, ми рушили по мості. Цікаво було дивитися, як по Київських горах червоними плямками розсипалися гайдамаки і з боєм хутко підіймали вгору. Мимо нас пройшла кінна «Отаманська сотня»; її ми бачили вперше. Підіймаючись вгору, памятаю, проходили повз великого двору, де стояли бельгійські частини. Вони висипали нам назустріч, били в долоні і кричали «Вгаvо! Bгаvо! Hajdamaky».

Так около 7 часов вечера 19 января (1 февраля) петлюровцы вошли в Киев. В бою за мосты украинцы потеряли около 35 человек убитыми и ранеными, большевики – около 50 человек убитыми и ранеными, 4 пушки и 12 пулеметов{1223}.

Курень черных гайдамаков (около 150 штыков) подъехал к железнодорожному мосту на поезде в ночь на 20 января (2 февраля). На рассвете сошли с поезда и перешли мост пешком. Здесь гайдамаки разделились на две группы: одни пошли по Старонаводницкой улице на Печерск, другие – по железнодорожным путям по направлению к станции Киев II и далее направо, на Зверинец. Проходя мимо Васильковских укреплений, они заметили большое новое здание. Внутри были какие-то военные, а на здании висел белый флаг. Оказалось, что там расположился пехотный полк имени Тараса Шевченко, который объявил нейтралитет.

Вартові[,] побачивши нас, повтікали на подвіря, на якому почала збиратись сіра маса “Шевченківців“.

Ми полягали за кулеметами, зверненими люфами на подвіря. Гайдамаки окружили дім.

Наш командант каже вартовим, щоби покликали команданта полку. Виходять якісь старшини.

– Що значить ваш нейтралітет? – питає наш командант. – І чому полк не виступає в обороні Української Республики?

– Ми не хочемо мішатися… Підемо за тими, хто переможе! – відповідають ті глузливо.

– Ми вас обезброїмо! – каже наш командант далі.

– Пробуйте, але ми воювати не підемо, а вам не перешкоджаємо.

Времени «разбираться» с шевченковцами не было – нужно было как можно быстрее прибыть к Арсеналу. Гайдамаки взяли с шевченковцев обещание, что те не будут выступать против них, и пошли дальше{1224}.

На Московской улице они вошли в казармы запасного конно-горного дивизиона, который сохранял нейтралитет, и взяли там две пушки. Одну поставили там же, на Московской улице, рядом со зданием 1‑й Украинской военной школы, вторую в верхней части Кловского спуска, и стали обстреливать Арсенал с двух сторон. Одновременно под стены завода подошел курень красных гайдамаков (около 250 штыков) под командой Емельяна Волоха{1225}.

Арсенал, таким образом, был окружен со всех сторон. Утром 20 января (2 февраля) отряд богдановцев, участвовавших в обороне, сдался гайдамакам, оголив таким образом один из флангов. На заводе заканчивались запасы еды и воды, медикаменты и боеприпасы. Двор и помещения Арсенала были переполнены ранеными, которым практически невозможно было помочь. Ефим Чайковский, член ревкома Арсенала, вспоминал:

Ревкомовцы собрались в одной из мастерских. Советовались, как выйти из сложившегося тяжелого положения. Кое-кто из присутствующих стал говорить о сдаче… Тогда выступил Горвиц:

– Друзья, сдаваться нельзя! Это – верная гибель. Надо биться до последнего. Необходимо установить связь с городским Ревкомом и с его помощью организовать доставку продуктов, патронов, а может, и подкрепления…

– Кого пошлем в город? – спросил Федор Садовский.

– Пойду я! – заявил Горвиц.

Кое-кто начал возражать. Говорили, что надо послать двух-трех арсенальцев. Но Горвиц настоял на своем.

После заседания ревкома, дождавшись, когда немного утихла канонада, Саша ушел. Мы знали, что город кишит петлюровскими патрулями, и все же надеялись, что ему посчастливится проскочить незамеченным. Но гайдамаки схватили его… Через несколько дней на склонах Днепра нашли изуродованный труп Александра Горвица.

Арсенальцы выходили в город: в разведку и в попытках установить связь с повстанцами других районов и организовать помощь осажденным. Никто из них не возвращался. Впрочем, и получить помощь было бы неоткуда: у красногвардейцев Подола, Демиевки и Шулявки дела обстояли не лучше, чем у самих арсенальцев.

Вечером 20 января (2 февраля) на Московской улице появился броневик с белым флагом. Защитникам предложили сложить оружие и покинуть территорию завода. Они отказались{1226}.

Впоследствии победившие большевики намеренно не станут ремонтировать эти стены, оставив хорошо заметные выбоины «в назидание потомкам». В таком виде эти стены дожили и до сегодняшнего дня. Необходимости в назидании больше нет – но есть возможность соприкоснуться с живой историей более чем столетней давности…

В ночь на 21 января (3 февраля) украинцы поставили пушки на Московской и Александровской улицах и стали бить по Арсеналу прямой наводкой. Заводские стены дрожали и крошились от артиллерийского огня.

Артиллеристам помогали стрелки, поставившие пулеметы на крышах близлежащих домов и бившие непосредственно по защитникам. Арсенальцы провели собрание, на котором констатировали бесполезность дальнейшего сопротивления. Решено было прекратить огонь и покинуть завод. Часть защитников, в том числе Чайковский, ушла через водосточные коллекторы ходы к Днепру и дальше по мостам в Дарницу, где примкнула к советским войскам, наступавшим на Киев с левого берега. Другая часть осталась до конца. По утверждению Чайковского, оставшиеся в конечном счете все-таки вступили в переговоры с украинскими войсками, и им было обещано освобождение после сдачи оружия{1227}, но…

Дикую расправу устроили над ними гайдамаки. Их кололи штыками, рубили саблями. Во дворе гайдамаки захватили токаря Александра Иваненко. Его били прикладами, а затем саблей отрубили обе руки, ноги и проткнули рот штыком. По-зверски убили шестидесятилетнего Зайцева. Многих расстреливали в упор или рубили саблями. Не щадили ни женщин, ни раненых. С перевязочного пункта выгнали раздетыми на мороз раненых и прикончили штыками. Дружинниц, медсестер раздевали и били шомполами… Потом всех захваченных арсенальцев вывели на Никольскую улицу. Перед ними выставили десять пулеметов. Петлюровский офицер прошелся вдоль шеренги и приказал:

– А ну-ка, кто пулеметчики – шаг вперед!

Вышло несколько человек. Их здесь же расстреляли. Стали отбирать большевиков. В то время подьехал автомобиль с французским флагом. Из него выскочили какие-то офицеры и гражданские. Прибывшие о чем-то переговорили с петлюровскими офицерами. Прозвучала команда: «Становись по четыре!», и под усиленной охраной арсенальцев повели к казармам, расположенным около Лавры