Аламут - Владимир Бартол

оно замолчало, потому что все великие вещи велики вопреки людям".

 

ГЛАВА 19

Еще до восхода солнца на следующее утро барабаны возвестили о собрании. Быстро распространилась весть о том, что сын верховного главнокомандующего должен быть обезглавлен за убийство великого дая Хузестана.

Абу Али вошел в камеру вместе с Манучером и Ибрагимом. Его голос слегка дрогнул, когда он зачитал приговор и объявил, что верховный главнокомандующий отклонил мольбу о пощаде.

"Пойдем, сын Хасана. Правосудие должно свершиться".

На мгновение Хосейн уставился на своих посетителей, как испуганный зверь. Затем он бросился на них, но его ноги зацепились за цепи, и он упал.

"Собаки! Проклятые собаки", - стонал он.

Они подняли его. Всеми силами он сопротивлялся тому, чтобы выйти к месту казни. Стражникам пришлось силой вытаскивать его из темницы.

Армия была собрана на средней и нижней террасах. В центре средней террасы был установлен тяжелый деревянный блок. Палач прибыл со своими помощниками. Он был обнажен до пояса и нес топор через плечо. Он шел гордо и делал вид, что никого не замечает.

По рядам пронесся шепот.

"Они приведут его".

Хосейн проклинал и дико ругал стражников. Он фыркал и оскаливал зубы, как дикая кошка. Люди, тащившие его, уже запыхались. Они грубо пихали и толкали его в сторону блока.

Когда приговоренный увидел палача с топором, он начал неудержимо трястись. Он перестал издавать звуки, поняв, что его ждет.

"Сын Сайидуны. Сын верховного главнокомандующего", - перешептывались люди в рядах.

Абу Али, Бузург Уммид и Манучехр сели на коней. В рог прозвучал призыв к вниманию. Абу Али выехал вперед в нескольких шагах от остальных. Он развернул документ и четким голосом зачитал смертный приговор. Затем он призвал палача исполнить свой долг.

На мгновение все затихли, как в могиле. Слышен был только шум горного ручья.

Внезапно из груди Хосейна вырвался крик.

"Люди! Разве вы не слышали? Отец отдает собственного сына в руки палача!"

По рядам прошел ропот. Стоя во главе федаинов-послушников, Абдур Ахман посмотрел на Наима, который стоял прямо за ним. Его лицо было бледным, как воск.

Помощники схватили пленника и освободили его правую руку. Хосейн отчаянно сопротивлялся. Он инстинктивно отпрянул от блока, но два гиганта все равно подталкивали его к нему, заставляя встать на колени и удерживая правую руку над блоком. Палач ухватился одной рукой за его запястье, а другой взмахнул топором. Лезвие пронеслось по воздуху и со скрежетом рассекло кость. Хосейн заревел так громко, что пронзил мужчин до мозга костей. Он вырвался из рук помощников, забрызгав их лица кровью, хлынувшей из его вскрытых вен. Затем он потерял сознание и рухнул на землю. Двое мужчин подняли его и положили голову на колодку. Палач одним ударом отсек ее от тела. Помощник подал ему плащ. Он накинул его на тело, которое плавало в крови.

Затем он обратился к Абу Али.

"Палач выполнил свой долг, - сухо сказал он.

"Правосудие свершилось", - ответил великий дай.

Он снова выехал на несколько шагов вперед, чтобы обратиться к собравшемуся гарнизону.

"Исмаилиты! Вы только что стали свидетелями строгого правосудия, царящего в Аламуте. Сайидуна, наш верховный главнокомандующий, не знает исключений. Тот, кто совершит преступление, будет наказан строго по закону. Ни звание, ни род не укроют человека от заслуженного им наказания. Поэтому я еще раз призываю вас уважать закон и повиноваться ему. Аллах есть Аллах, а Мухаммед - его Пророк! Приди, аль-Махди!"

Он отдал приказ, и люди разошлись по своим делам.

Многие из них сказали: "Воистину, в мире еще есть справедливость!"

Другие говорили: "Был ли когда-нибудь князь или вождь, который принес бы в жертву закону своего собственного сына?"

Слухи о том, как верховный главнокомандующий исмаилитов наказал собственного сына, разлетелись по стране как молния и вызвали уважение к Хасану, граничащее с благоговением.

Тем временем Джафар, превратившийся в султанского посланника Халефа, встречал на своем пути в Багдад самые разные встречи. Сразу же за пределами Казвина он наткнулся на большую группу солдат, одни из которых ехали верхом, а другие шли пешком в сторону военного лагеря в Нехавенде. В основном это были разрозненные члены армии Кизил Сарика, родом из Хорасана и Хузестана. Они почтительно уступили ему дорогу, когда поняли, что он офицер султанской телохранительницы. Но тут же притихли.

Он мог менять лошадей на каждой станции. Первую ночь он спал под звездами, но после этого ночевал в караван-сараях вдоль главной дороги. На полпути к городу Сава он разделил комнату на каком-то постоялом дворе с двумя офицерами из армии Кизил Сарика. Они рассказали ему, как обстояли дела за пределами Гонбадана и как повлияло на войска известие об убийстве великого визиря.

"Все северные территории - шиитские", - сказал один из них. "Они считают исмаилитов своими единоверцами, и теперь, когда Низам аль-Мульк ушел, они не видят причин воевать с горным военачальником".

Джафар признался им, что только что прибыл из Аламута в качестве посланника султана. Они в ужасе смотрели на него.

"Не выдавайте нас", - умоляли они его. "Как мы уже сказали, сейчас все мужчины думают именно так. Когда придет приказ, мы все снова будем готовы к бою".

Он успокаивал их. Им стало любопытно. Он поразил самого себя. Это внешнее преображение так на него повлияло или страх выдать себя заставил его так полностью воплотить свою роль? Он рассказывал им страшные истории об Аламуте, от которых у них волосы вставали дыбом. Даже после того как он уснул, ему продолжали сниться эти ужасы. Но, проснувшись на следующее утро и заметив на стене форму султанской армии, он все равно инстинктивно потянулся к рукояти своей сабли. Прошло несколько мгновений, прежде чем он осознал, где находится и какую роль играет.

Он быстро совершил утреннюю молитву, выпил блюдо сгущенного молока и съел кусок овсяной лепешки, вскочил на коня и поскакал дальше.

По дороге он встретил значительный, хорошо вооруженный отряд турецкой кавалерии. Их командир остановил его и попросил предъявить удостоверение личности.

Джафар показал ему его. Он объяснил, что является посланником султана, возвращающимся из Аламута.

"Отлично. Мое задание - реорганизовать отряды, разбежавшиеся после осады крепостей неверных, и сделать это любой ценой. Его Величество приказал нам снова атаковать исмаилитов".

Джафар продолжал свой путь. Он размышлял: знает ли Сайидуна об этой новой опасности, угрожающей Аламуту? Но он должен был выполнить свой приказ, и ничто не могло помешать ему в этом.

Военный маршрут показался ему одним сплошным армейским лагерем. Он постоянно