Аламут - Владимир Бартол

момент еще раз осмотреть свое сооружение, отличить его от всего, что его окружало, определить пределы его могущества и обеспечить его выживание до того времени, когда его уже не будет.

И вот, как и полгода назад, в начале зимы в замок из Рая прибыл рейс Абул Фазель Лумбани с важным сообщением. Он сообщил, что эмир Савы, Текештегин, принял Баркиарок и предоставил в его распоряжение все свои силы. Он хотел использовать Раи, старую столицу Ирана, чтобы провозгласить себя султаном, поэтому обратился к Музаффару за помощью и поддержкой. Музаффар посоветовал ему сначала посоветоваться с Хасаном и получить его одобрение. С этой целью он, Абуль Фазель, и прибыл в Аламут. Как только его провозгласят султаном, Баркиарок отправится со всей своей армией в Исфахан и свергнет Мухаммеда.

Оба великих даиша, Манучехр и Абул Фазель Лумбани, встретились с верховным лидером на совете.

"Сейчас наступил решающий момент", - сказал Хасан. "Халиф, почти все генералы и их войска присягнули на верность Мухаммеду. Мы не должны обманывать себя. Если фракция султана победит, то мы, исмаилиты, станем первой целью Тадж аль-Мулька. Как и любой новый правитель, он попытается избавиться от щитоносцев, которые помогли ему прийти к власти, а это мы. Он уже доказал нам, что именно такой человек он и есть. Баркиарок также попытается избавиться от нас, как только мы станем ему больше не нужны. Но мы должны предотвратить это с самого начала. Так что нашим девизом должно стать: ни один правитель никогда больше не должен получить неограниченную власть в Иране! Я думаю, что пока мы можем позволить себе помочь Баркиароку свергнуть Мохаммеда. Пусть Текештегин провозгласит его султаном в Рае. Когда он двинется на Исфахан, мы прикроем его спину. Но, как говорится, бей, пока горячо. Баркиарок должен дать нам письменное обязательство, что в случае успеха он не будет нападать на наши замки или преследовать наших последователей в любой точке страны. А чтобы он четко осознавал масштабы нашей власти, мы потребуем от него ежегодный налог за нашу поддержку. Пришло время, когда правители и властители должны знать, что их жизни в наших руках".

Никто из лидеров не возразил ему и не высказал никаких замечаний. Они составили письмо Баркиароку, в котором перечислили свои условия.

После этого разговор перешел на более приятные темы. Кувшин с вином переходил из рук в руки. Вдруг Хасан повернулся к рейсу Лумбани и, улыбаясь, спросил его: "Что же все-таки получилось с лекарством от моего безумия? Неужели ты до сих пор не захватил его с собой?"

Абул Фазель почесал за ухом.

"Знаешь, ибн Саббах, - ответил он, - я состарился и больше не удивляюсь ничему на свете. Я увидел, что то, что семь лет назад я считал мудрым, оказалось глупостью, а очевидное безумие - высшей мудростью. Я больше ничего не понимаю, поэтому отказался от суждений. Я отбыл свой срок".

Хасан снова рассмеялся, впервые за много лет.

"Мой дорогой Рейс, мой дорогой Рейс!" - сказал он. "Теперь вы видите, какие хрупкие ноги поддерживали здание, которое, как вы когда-то думали, было построено для вечности. Все, что мне потребовалось, - это горстка людей, которым я мог безоговорочно доверять, и я смог срубить сельджукский дуб. Позвольте спросить вас: есть ли еще какой-нибудь правитель или религиозный деятель, пророк или мудрец, какое-нибудь королевство или учреждение, которого нам, здесь, в Аламуте, следует бояться?"

"Нет, не будет, ибн Саббах. Ведь твои живые кинжалы могут достать любого, кто перейдет тебе дорогу. С таким оружием кто захочет стать твоим врагом?"

"Такие люди есть, дорогой друг. Но придет время, когда даже принцы на дальнем конце света будут жить в страхе перед нашей властью. И тогда мы соберем дань со всех императоров, королей и властителей за морями".

Абул Фазель лишь покачал головой.

"Я верю тебе, потому что должен верить. Но я не понимаю. Как вам удается находить молодых людей, готовых пожертвовать своей жизнью по вашему приказу?"

"Это потому, что они знают, что смерть сразу же перенесет их в место небесного наслаждения".

"Конечно, вы не ожидаете, что я поверю в ваши сказки о рае?"

Хасан игриво подмигнул ему.

"Не хотите ли вы убедить себя собственными чувствами в том, что она существует?"

"Не дай Аллах мне быть таким любопытным!" - воскликнул он. "Ведь ты способен на все, и если бы ты наконец убедил меня в существовании твоего рая, я бы, наверное, набросился на какого-нибудь султана или визиря с кинжалом, даже несмотря на эти старые кости и седую бороду".

Все лидеры от души рассмеялись.

На следующее утро Абул Фазель покинул Аламут, тяжело нагруженный подарками и удобно устроившись на спине верблюда.

Не прошло и недели, как гонец привез Хасану письмо от Баркиарока, в котором тот соглашался на условия. И вот Текештегин провозгласил Баркиарока султаном в Рае. В этот момент оба они планировали двинуться со своей армией на Исфахан, но Тадж аль-Мульк со своими войсками уже начал наступление на Саву. При Баругджире, между Хамаданом и Харбом, армии столкнулись. Тадж аль-Мульк потерпел поражение. Он попал в плен, и Баркиарок приказал обезглавить его. Теперь путь к Исфахану был свободен. Он прибыл в город в начале тысяча девяносто третьего года. Из Хорасана со своими войсками прибыл Хасан, второй ребенок убитого великого визиря, и присоединился к нему. Баркиарок назначил его своим секретарем. Они приветствовали наплыв дезертиров из лагеря вдовы султана. В конце концов ей пришлось вступить с ним в переговоры и просить о мире. Он даже победил и обезглавил своего дядю, Исмаила ибн Якути, регента Азербайджана, который продался Туркан-хатун. Но едва он это сделал, как против него восстал сводный брат Исмаила, Тутуш из Дамаска. Тутуш напал на Антиохию и объединился с регентом Алеппо Аксонкором. Он занял Мосул и потребовал, чтобы испуганный халиф провозгласил его султаном.

Все окраинные провинции Ирана внезапно охватило восстание. Один за другим покоренные цари и князья провозглашали свой суверенитет. Даже регенты отбросили центральную власть Исфахана, добиваясь полной независимости. Конфликты между отдельными властями усугублялись. В Иране воцарился неописуемый хаос, которого никто до этого не испытывал. Несчастному халифу приходилось провозглашать султаном то одного человека, то другого, в зависимости от близости и военной мощи того или иного претендента на трон. Так, в Багдаде бывали месяцы, когда хутбу приходилось молиться за нескольких султанов подряд.

В этот момент Хасан издал свой последний указ и внес последние штрихи в строительство.

Он собрал в Аламуте